[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
ФОРУМ » Наследие нашей цивилизации. Наука. » Философия. » Притчи (Справедливая цена)
Притчи
РоландДата: Пятница, 29.06.2007, 20:48 | Сообщение # 41
Лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 45
Статус: Offline

Бог и человек
Человек шептал: "Господь, поговори со мной!"
И луговые травы пели.

Но человек не слышал!

Человек вскричал тогда: "Господь, поговори со мной!"
И гром с молнией прокатились по небу.

Но человек не слушал!

Человек оглянулся кругом и сказал: "Господь, позволь мне увидеть тебя!"
И звезды ярко сияли...

Но человек не видел.

Человек вскричал снова: "Бог, покажи мне видение!"
И новая жизнь была рождена весной.

Но человек этого не заметил!

Человек плакал в отчаянии: "Дотронься до меня, Господь, и дай мне знать, что ты здесь!"
И после этого Господь спустился и дотронулся до человека!

Но человек смахнул с плеча бабочку и ушел прочь...



Даст Бог,будет и вода.
 
BastetДата: Суббота, 30.06.2007, 07:07 | Сообщение # 42
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 860
Статус: Offline
Зеркало

В начале был Он.

И не было ничего иного.

Вероятно, Он был прекрасен и совершенен - ведь не было ничего и никого, с кем можно было бы сравнить Его. И совершенно точно, что Он был одинок, ибо не было ничего.

Он был мудр и понимал, что если сотворит нечто, дабы прекратить Свое одиночество, то будет тварь всего лишь тварью, поскольку не мог Он сотворить самого Себя - Он уже и так был, так что сотворить Он мог лишь подобие.

А зачем нужно подобие, если есть оригинал?

Тварь-подобие будет страдать от своей вторичности и несовершенства в присутствии оригинала, тварь станет насмешкой над Ним.

И тогда решил Он создать Зеркало, чтобы отражало оно все Его совершенное бытие и личность без искажений. Зеркало не может страдать, Зеркало не станет насмешкой. Зеркало всего лишь зеркало.

И оно появилось.

Но когда Он посмотрел в него, то пришел в ужас. Поскольку Его совершенное Зеркало отражало все с точностью до наоборот: где было право - стало лево, где верх - там низ, где черное - белое, где правда - ложь, где добро - зло, где красота и гармония - безобразие.

В ужасе и ярости хотел Он уничтожить Зеркало, но не смог - ведь то, что есть не может не быть. Тогда Он разбил Зеркало на бесчисленное множество осколков. Но увидел, что от этого Ужас умножился во столько же раз. Ведь каждый осколок обладал всеми свойствами целого и отражал Его так же, как целое Зеркало. Уродство стало превосходить числом Его совершенство.

Тогда понял Он, что только подвигом самоуничижения и великой аскезой можно исправить содеянное. И умножился Сам, разделившись на бесчисленное множество частей, чтобы каждая Его часть отражалась в одном осколке, и этим Его благость восполнила бы возникшую так неблагость.

Но осколки Зеркала от силы Его первоначальной ярости продолжали биться друг о друга, ибо пространства еще не существовало и разлететься им было некуда. Каждый осколок разбивался на еще большее число частей. И Он, следуя Своему решению, также множил и множил Себя. И создал Он бесконечное пространство, куда могли бы осколки разлетаться, чтобы не бились они друг о друга. И Сам начал разлетаться вместе с ними.

И понял Он, что больше не целостен и не един. Но поздно было. Единый - Он страдал от одиночества, теперь, перестав быть единым, страдал от разъединенности.

И желание обретения утраченной целостности стало зваться Любовью. Поэтому Любовь - это любовь к самому Себе вне Себя, которая есть желание уничтожить разделяющее части пространство.

Но каждая часть привязана к осколку Зеркала и видит в нем не Любовь, а... Свободу - так Зеркало отражает ее. И не упразднение пространства видится части, а его безграничное расширение. Поскольку же память у части небольшая - сообразно ее размерам, то вспомнить может она только последнее собственное решение: стать множеством Себя в безграничном пространстве.

И понимает часть тогда, что Зеркало говорит правду, поскольку подтверждает то, что она помнит. И решает часть, что Зеркало - это ее истинная сущность. И становится существом, состоящим из двух половин. Одна из которых говорит, что "Я есть, Я было, Я буду, Я - индивидуальность, обособленная и независимая" - и это полагает существо правдой. Вторая половина говорит: "Я - иллюзия, Истина - в слиянии в Единое, преодолении множественности и уничтожении Мира". И это полагает сущность ложью.

Так противоположность Правды - Ложь, видимая в Зеркале, стала Правдой.


Жизнь-это то,что случается с нами,пока мы строим планы на будущее...

 
BastetДата: Суббота, 30.06.2007, 08:49 | Сообщение # 43
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 860
Статус: Offline
Роланд, Слав, очень мудрая притча!

//Сообщение будет удалено//29.08 DF//


Жизнь-это то,что случается с нами,пока мы строим планы на будущее...



Сообщение отредактировал DeltaF - Среда, 29.08.2007, 18:34
 
МанфредДата: Суббота, 30.06.2007, 15:21 | Сообщение # 44
Генерал-майор
Группа: Модераторы
Сообщений: 397
Статус: Offline
Мудрая беседа

Однажды, собирая подаяние, Будда приходит к дому своего богатого почитателя Анатгапиндики и слышит в его доме крики и спор. Будда спрашивает: "Что это люди в твоем доме так расшумелись? Можно подумать, что у рыбаков похитили их рыбу". Хозяин дома делится с Буддой своим горем. Он говорит, что в его дом вошла невестка из очень богатой семьи, которая не хочет слушать ни мужа, ни его родителей, и не хочет воздать Будде подобающего почитания.
Будда зовет невестку: "Поди сюда, Суджата". Она отвечает: "Иду, владыко" и идет к Будде. Он говорит ей: "Семи различий бывают жены, Суджата. Какие же это семь различий? Та, которая подобна убийце; та, которая подобна воровке; та, которая подобна вла¬дычице; та, которая подобна матери,- та, которая по¬добна сестре; та, которая подобна другу; та, которая подобна служанке. Вот, Суджата, каковы семь разли¬чий меж женами, которых может иметь муж. К кото¬рым из них ты принадлежишь?" И Суджата, забыв все свое упрямство и высокомерие, скромно отвечает: "Не понимаю, владыко, истинного смысла того, что Вели¬кий мне сообщил вкратце".
"Слушай же, Суджата, и сохрани все в сердце тво¬ем". И Будда описывает ей семь различных жен, на¬чиная с худшей, которая отдается другим, ненавидит мужа и злоумышляет против его жизни, и, кончая луч¬шей, которая подобна служанке: всегда выполняет волю мужа и безропотно относится ко всему, что он говорит и делает.
"Таковы, Суджата, семь различий меж женами. К которым из них принадлежишь ты?"
"С нынешнего дня, владыко, можешь считать меня той женой, которая подобно служанке, всегда исполняет волю мужа и безропотно относится ко все¬му, что он делает".

Сначала помоги себе

Человек пришел к Будде и сказал:
— Я очень богат, у меня нет детей, моя жена умер¬ла. Я хотел бы сделать какую-нибудь работу для зас¬луги. Что я могу сделать для бедных и униженных? Только скажите мне, что я должен делать?
Услышав это, Будда стал очень печален и слеза скатилась по его щеке.
Человек был озадачен такой реакцией. Он спросил:
— В твоих глазах слезы? Ты вдруг опечалился, почему?
Будда ответил:
— К сожалению, ты не сможешь никому помочь до тех пор, пока не поможешь себе. Твой основной "металл" еще не стал золотом, ты не можешь сделать ничего сострадательного, ибо твои энергии в самом низу. Ты хочешь помочь людям, но в тебе еще недо¬статочно осознанности. Ты не имеешь подлинного центра, откуда может струиться сострадание.

Остановись!

Будда услышал, что в лесу объявился человек, который убивал людей за то, что общество с ним плохо обошлось. Он поклялся убить сто человек. Звали его Ангулимал, что означало "человек, отрубающий пальцы". Он уже убил 99 человек и из отрубленных паль¬цев сделал ожерелье. Осталась последняя жертва.
Будда решил: "Если не пойду я, то кто же тогда пойдет? А он жаждет кого-нибудь убить, я должен идти. Этот человек нуждается во мне".
Его пытались остановить, отговорить, но безус¬пешно.
Будда углубился в лес, поднялся на холм и увидел Ангулимала сидящим на скале. Тот был один. Ангулимал посмотрел на этого невинного, как дитя, челове¬ка, такого прекрасного, что даже он, убийца, почув¬ствовал к нему расположение. Он подумал: "Этот че¬ловек, похоже, совершенно не представляет, что я здесь, ведь никто не ходит по этой дороге". Ему не захотелось убивать его и он сказал Будде:
— Остановись. Не приближайся ко мне, иначе я убью тебя! Я — Ангулимал.
И он показал Будде зловещее ожерелье из чело¬веческих пальцев. Но, к своему удивлению, Ангули¬мал обнаружил, что тот не только не испугался и не убежал, но продолжал спокойно приближаться к нему. Тогда Ангулимал подумал: "Либо человек глух, либо безумен!" Он снова крикнул:
— Стой! Не двигайся! Будда сказал:
— Я давно остановился и не двигаюсь, во мне нет побуждений. Как может произойти движение, если нет побуждения? Я достиг цели и я говорю тебе: "Ан¬гулимал — стой!"
Ангулимал начал громко смеяться.
— О..., — сказал он, — ты действительно безу¬мец! Я сижу и ты говоришь мне, что я двигаюсь; ты двигаешься, а говоришь мне, что ты остановился!
Будда подошел к нему и сказал:
— Я слышал, что тебе нужен еще один палец, и я предлагаю тебе, отрежь мой палец и мою голову. Я выполнил свою миссию и теперь мое тело уже беспо¬лезно, но этим я могу спасти чью-то жизнь.
Ангулимал сказал:
— Я думал, что я единственный сумасшедший в округе. Оказалось — нет. Или ты пытаешься ловчить со мной? Смотри, я отрублю твою голову!
Будда сказал:
— Перед тем, как ты убьешь меня, сделай одну вещь. Срежь ветку этого дерева.
Ангулимал ударил мечом и упала большая ветка. Будда сказал:
— И еще одно: теперь присоедини ее обратно. Ангулимал сказал:
— Теперь я точно знаю, что ты безумен. Я могу толь¬ко отрезать ее, но я не могу присоединить обратно. Тогда Будда сказал:
— Раз ты можешь только разрушать и не можешь созидать, ты не должен этого делать, так как разру¬шать могут и дети, в этом нет никакой храбрости. Эту ветвь может отрезать и ребенок, но чтобы присоеди¬нить ее, нужен Мастер. А если ты не можешь присое¬динить ветвь к дереву, как ты можешь отрезать чело¬веческие головы? Думал ли ты когда-нибудь об этом?
Ангулимал закрыл глаза, постоял так некоторое время, потом склонился к ногам Будды и сказал:
— Веди меня по этому пути!
Говорят, что в одно мгновенье он прозрел.
На следующий день Ангулимал был уже в числе учеников Будды и просил подаяние в городе. Весь го¬род попрятался. Люди так боялись! Они думали: "Даже
если он стал учеником Будды, ему нельзя верить. Он очень опасен!" Ему ничего не подавали, кто же хочет рисковать! Люди стояли на балконах и смотрели вниз. А потом они стали швырять в него камни, ведь он стольких убил.
Ангулимал упал, кровь текла по его лицу, он был весь изранен. Подошел Будда с учениками и спросил:
— Ангулимал, как ты себя чувствуешь? Тот открыл глаза и сказал:
— Я так тебе благодарен. Они могут убить мое тело, но они не могут даже коснуться меня, и это то, что я делал всю свою жизнь и никогда не осознавал!
Будда сказал:
— Ангулимал стал Просветленным!

Брось это!

У одного крестьянина зацвели белые лилии. Обыч¬но в это время цветы еще не цвели. Крестьянин очень обрадовался такой диковине и решил выгодно про¬дать их. Он знал, что утром мимо их деревни поедет к Будде очень богатый человек и решил предложить ему прекрасные лилии.
Утром, когда он предложил цветы богатому чело¬веку, тот обрадовался, хотя цена и была высока.
Мимо проезжал князь из соседней провинции, он тоже ехал к Будде. Увидав цветы, он воскликнул:
— Подожди, не продавай их, я дам тебе в два раза больше!
С цветами в руках счастливый князь предстал Перед Буддой. Будда посмотрел на него, на цветы и сказал:
— Брось это!
Князь подумал, что нехорошо подавать Будде цветы левой рукой и, переложив их в правую, про¬тянул Будде, чувствуя себя виноватым. Тот засмеял¬ся и сказал:
— Брось это!
И человек должен был выбросить цветы. "Но по¬чему?" — озадаченно подумал он. И когда обе руки были пусты, Будда засмеялся и вновь сказал:
— Брось это!
Теперь уже нечего было бросать, поэтому чело¬век посмотрел по сторонам — что делать ? Ананда сказал:
— Будда вовсе не имел в виду, чтобы ты бросил цветы. Должен быть брошен тот, кто принес цветы. Ничего не произойдет от бросания цветов. Почему бы тебе не бросить того, кто принес цветы?
Человек понял и припал к ногам Будды. Он боль¬ше не вернулся в свой дворец.
Его главный министр пришел и сказал ему:
— Что ты делаешь? Даже если ты хочешь отречь¬ся, зачем так спешить? Подумай немного. Твоя жена, твои дети, и все царство и твои дела...
Князь ответил:
— Если человек понимает, то это происходит все¬гда сразу. Если человек хочет обманывать себя, он говорит: "Завтра я решу, я сделаю это, но не сейчас".

Несите мою любовь

Ученик Будды собрался идти распространять уче¬ние в очень беспокойное место, никто еще не ходил туда. Узнав об этом, Будда спросил его:
— Перед тем, как решить окончательно, ответь мне на три вопроса. Первый вопрос: знаешь ли ты, что люди той области очень жестоки и легко раздра¬жаются? Опасно идти к ним, поэтому никто из моих учеников не ходил туда. Если тебя оскорбят, а они оскорбят, как ты собираешься отреагировать? Что случится в твоем сердце?
Ученик ответил:
— Ты знаешь совершенно ясно, что случится в моем сердце, потому что ты знаешь мое сердце; ты есть мое сердце! Но я отвечу: если они оскорбят меня, глубоко в моем сердце я буду чувствовать благодар¬ность к ним за то, что они лишь только оскорбили меня, а могли бы и побить.
Будда сказал:
— Хорошо. Теперь второй вопрос. Если они изо¬бьют тебя, что ты будешь чувствовать к ним? Ученик ответил:
— Ты знаешь совершенно ясно, я буду благода¬рен им потому, что они только избили меня, а могли бы и убить.
Будда сказал:
— Теперь третий вопрос. Если тебя будут убивать, что ты будешь думать о них, как ты будешь реагиро¬вать?
И ученик ответил:
— Ты знаешь совершенно ясно. Но раз ты спра¬шиваешь, я отвечу тебе. Если они будут убивать меня, я буду благодарен им, поскольку они дадут мне величайшую возможность, величайший вызов. Может быть, таким образом они освободят меня из рабства.
Будда сказал:
— Теперь ты можешь идти. Я за тебя спокоен. Куда бы ты не пошел, ты будешь излучать мою энер¬гию и понесешь людям мою любовь и сострадание.

Великое понимание

Женщина пришла к Будде. У нее умер ребенок, она стояла и плакала. Муж ее умер давно. Ребенок был ее единственной радостью, ее любовью и жиз¬нью. Будда мягко улыбнулся и сказал ей:
— Пойди в город и спроси немного горчичных зерен в доме, где никто не умирал. Потом придешь ко мне, я тебе помогу.
Женщина ушла. Она заходила в каждый дом. И куда бы она ни приходила, ей говорили: "Мы можем дать тебе сколько угодно горчичных зерен, но в на¬шем доме умирали многие".
Таким образом она ходила весь день. Ее предуп¬реждали, что таких домов нет, но она надеялась.
К вечеру великое понимание пришло к ней. Она поняла, что смерть — это часть жизни, это не что-то личное. С этим пониманием она пришла к Будде.
Он спросил:
— Где горчичные зерна? Она улыбнулась и сказала:
— Посвяти меня, я бы хотела познать То, что ни¬когда не умирает.

Добавлено (30.06.2007, 15:21)
---------------------------------------------
Чувствую, задолбал я с буддистскими притчами.....


Я ищу таких как я
Сумасшедших и смешных,
Сумасшедших и больных,
А когда я их найду
Мы уйдём от сюда прочь,
Мы уйдём от сюда в ночь.
Мы уйдём из зоопарка...
 
МанфредДата: Воскресенье, 01.07.2007, 10:49 | Сообщение # 45
Генерал-майор
Группа: Модераторы
Сообщений: 397
Статус: Offline
Будьте светом дня самих себя!

На следующий день рано утром Гаутама Будда ска¬зал своим ученикам:
— Сделано больше, чем достаточно. Это тело до¬стигло своей полноты и ему нужен отдых.
Он огляделся по сторонам и увидел два очень кра¬сивых и высоких дерева. Они стояли рядом, как близ¬нецы.
— Я умру здесь, — сказал Будда и указал место.
Ученики не сразу поняли, что имеет в виду Мас¬тер. Потом они столпились вокруг него и стали при¬читать и плакать.
Будда сказал им:
— Не надо плакать. Плакать вы сможете потом, когда меня не будет с вами. А сейчас садитесь тихо и наблюдайте, будьте осознающими. Это даст вам опыт, ибо Будды умирают редко. Прежде, чем я уйду, если у вас есть какие-либо вопросы, задайте их.
Но ученикам было не до вопросов и они ответили:
— Больше сорока лет мы задавали тебе вопросы, этого достаточно. Ты показал нам Путь и мы будем следовать ему.
Лишь Ананда спросил:
— При жизни ты не позволял записывать ни од¬ного твоего слова. Но после твоей смерти разреши нам записать то, что ты говорил. Слова, произнесен¬ные тобой — чистое золото, и их необходимо сохра¬нить для будущих поколений.
На это Будда сказал:
— Можешь записать их, но с одним условием. Каж¬дая запись, составленная из моих слов, должна начи¬наться так: "Я слышал, что Гаутама Будда говорил... Ты просто расскажешь, что ты слышал. Никогда не начинай так: "Так говорил Будда".
После этого Ананда неожиданно спросил:
— Скажи мне, наконец, кто же я? Я прожил воз¬ле тебя 42 года, другие приходили, становились про¬светленными и уходили, а я до сих пор не просвет¬лен. И вот ты уходишь.
Будда сказал:
— Не беспокойся, как только я оставлю тело, в течение 24 часов ты станешь просветленным. Ананда сказал:
— Мне непонятна такая арифметика, 42 года с тобой не принесли мне просветления, а 24 часа без : тебя — и я стану просветленным! Будда рассмеялся и сказал:
— Ананда, из-за того, что я был так близок, ты начал считать меня чем-то само собой разумеющимся. Только разлука, только моя смерть сможет пробудить тебя. Меньше, чем это, не подействует на тебя. Я испробовал все, но ты полагал, что я как брат твой, Позабочусь и о твоем просветлении. Много раз это могло случиться, но ты упускал...
Сказав это, Будда закрыл глаза. Видя приближение его кончины, Ананда спросил:
— Как должны мы поступить с телом Совершен¬ного?
Будда ответил:
— Не заботьтесь, Аианда, о почестях, которые воз-дадутся телу Совершенного. Заботьтесь более о свято¬сти; помышляйте о ней, живите в ней неизменно, жи¬вите в святом рвении, стремясь к совершенству. Есть, Ананда, между людьми благородными, браминами и горожанами, люди мудрые, верующие в Совершенно¬го, они и воздадут почести моему телу.
И тогда Ананда задал последний вопрос:
— Какова твоя последняя весть? Будда открыл глаза и сказал:
— Забудьте обо мне, будьте светом для самих себя. Кто обрящет свет и прибежище в истине и не станет искать их ни в чем ином, кроме самого себя, тот бу¬дет истинным учеником моим, вступившим на истин¬ный путь.
Он закрыл глаза и, помолчав, произнес:
— Я сделал первый шаг — я больше не тело; я сделал второй шаг — я больше не ум; я сделал третий шаг — я больше не сердце; я сделал четвертый шаг — я вошел в свое сознание!

После смерти Будды его тело сожгли, а прах был разделен между многими князьями и знатными горо¬жанами. Каждый из них воздвиг ступу (памятник мо¬щей) и учредил праздник. На эти праздники приносили горы цветов, совершались омовения и устраивались фейерверки. Монашескую общину это празднество не касалось.
Но буддизм был недолго религией без Бога. Бо¬гом стал сам Будда. В храмах появились его изваяния. Сидящий на цветке лотоса с неподвижным ка¬зенным лицом, как непохож стал он на того юношу,
Который окунулся в бездну страданий ради познания Истины и на того старца, который предосте¬регал: ищите Истину и не поклоняйтесь тем, кто
ее открыл.


Я ищу таких как я
Сумасшедших и смешных,
Сумасшедших и больных,
А когда я их найду
Мы уйдём от сюда прочь,
Мы уйдём от сюда в ночь.
Мы уйдём из зоопарка...
 
BastetДата: Четверг, 05.07.2007, 16:52 | Сообщение # 46
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 860
Статус: Offline
Притча "Я научился потому, что..."

... как только мы становимся открытыми и сознательными, чудесные решения наших проблем приходят в голову буквально из ниоткуда.

... организовать жизнь проще, чем порядок в моем ручном чемоданчике.

... для развития благоприятных отношений с другими людьми прежде всего необходимо полностью разобраться в отношениях с самим собой.

... деньги - это средства достижения конечной цели, а сама конечная цель далеко не всегда связана с их избытком.

... для того, чтобы постигнуть все грани жизненного спектра, необходимо время от времени менять свой жизненный стиль.

... красота скрывается не в формах, волосах или одежде, а в открытости сердца и способности весело смеяться.

... люди готовы любить нас больше, чем мы позволяем им это.

... выполнение данных обещаний является святым долгом.

... любовь и свобода во взаимоотношениях возникает тогда, когда мы позволяем тем, кого любим, уйти, а не пытаемся их задержать.

... по мере своего распространения, слухи ослабляют любое начатое дело.

... путь домой - это далеко не всегда чисто физический опыт.

... когда я слишком много думаю о проблеме, она начинает казаться серьезнее.

... чем больше мы постигаем реальность смерти, тем более насыщенной становится наша жизнь.

... гораздо проще принять чувства, чем попытаться рационализировать их.

... далеко не всегда то, к чему мы безудержно стремимся, является тем, что нам нужно.

... урок только тогда является настоящим уроком, когда он подталкивает нас идти в верном направлении.

... мощнейшей силой является сила выбора.

... разочарованность прямо пропорциональна нашим ожиданиям относительно контролируемых нами обстоятельств.

... моим лучшим учителем является моя "вторая половинка".

... отсутствие действия уже является действием.

... большую часть времени мы слишком легко разбрасываемся словами.

... вопрос уже сам по себе содержит ответ.

... если вы не делаете всего, что можете прямо сейчас, то вам все равно придется делать это позже.

... на пути к реализации своей мечты важным является сделать остановку и еще раз проверить карту маршрута для того, чтобы убедиться, что мы не заблудились.

... мы не в силах изменить нашу действительность до тех пор, пока не станем задавать более подходящих вопросов.

... учение - это стиль жизни.

... наличие висящих на стене дипломов о получении образования еще не делает человека образованным.

... я в наибольшей степени готов к личному росту тогда, когда я нахожусь в своей наиболее уязвимой точке.

... мой самый ценный подарок другим - это желание делить себя с другими.

... никто не будет любить меня по-настоящему, пока я сам сперва не полюблю себя в достаточной мере.

... лучше принять решение и убедиться в том, что оно не было верным, чем избегать принятия любых решений


Жизнь-это то,что случается с нами,пока мы строим планы на будущее...

 
Лорелея_да_КассарДата: Среда, 18.07.2007, 10:26 | Сообщение # 47
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 871
Статус: Offline
Высочайший любовался княжеством Цветущим, и Страж Границы сказал:

- Разрешите пожелать мудрому долгой жизни.
- Не надо, - ответил Высочайший.
- Тогда богатства.
- Не надо.
- Много сыновей.
- Не надо.
- Долголетия, богатства, сыновей все жаждут, отчего же мудрый один не жаждет?
- Много сыновей – много тревог, - ответил Высочайший. – От богатства хлопоты, от старости поношения. Только помеха для Добродетели.
- Я думал, ты мудрый, а ты, выходит Благородный, - сказал Страж. – На свете тьма людей, все при деле. Дать сыновьям занятие, не будет и тревог. Богатство раздать людям, не будет хлопот. Мудрый живет как перепел, кормится, как птенчик, странствует как птица, не оставляя следов… Когда лет за тысячу жить надоест, улетает на белом облаке в обитель бессмертных предков, куда не достают беды. Телу никакого вреда, откуда взяться поношению?

И Страж пошел прочь.

- Дозвольте спросить…. – начал Высочайший.
- Изыди, - ответил Страж.

Добавлено (18.07.2007, 10:26)
---------------------------------------------
Однажды слепой человек сидел на ступеньках одного здания со шляпой возле его ног и табличкой 'Я слепой, пожалуйста помогите'.

Креативный человек проходил мимо и остановился. Он увидел инвалида, у которого было всего лишь несколько монет в его шляпе. Он бросил ему пару монет и без его разрешения написал новые слова на табличке. Он оставил ее слепому человеку и ушел.

Днем он вернулся и увидел, что шляпа полна монет и денег. Слепой узнал его по шагам и спросил не он ли был тот человек, что переписал табличку. Он также хотел узнать, что именно он написал.

Тот ответил: "Ничего такого, что было бы неправдой. Я просто написал ее немного по-другому". Он улыбнулся и ушел.

Новая надпись на табличке была такая: "Сейчас весна, но я не могу ее увидеть".

З.Ы. (с) неизвестно


Достигнув потолка, начинаешь понимать, что выше начинается чей-то пол...
 
SatanicДата: Пятница, 27.07.2007, 20:05 | Сообщение # 48
Лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 54
Статус: Offline
О правде и лжи

И вот пришёл человек к Лукавому и спросил: «Что есть правда и что есть ложь?» И повернулся к нему Лукавый и приблизился и блеснули глаза его. И увидел человек отражение своё в глазах Лукавого: в одном большое, в другом маленькое. В одном близко увидёл себя, а в другом далеко, в одном сидящим, а в другом стоящим, высоким и низким, в одежде и обнажённым, на солнце и в тени, смеющимся и плачущим, рождающимся и умирающим, живым и мёртвым, существующим и не существующим, ангелом и демоном. И зашатался человек и отвернулся, не в силах видеть себя так, и пеленой покрылся мир перед ним.

Но вот отдышался человек и сказал: «Зачем играешь ты со мной, мучаешь?» И улыбнулся и отвёл свой взгляд Лукавый и сказал: «О правде ты говоришь, человек, но что есть правда твоя?» И сказал человек: «Всегда я стараюсь говорить правду о себе и о других, и если кто другой лжёт, того обличаю. И если скажу я неправду — пусть отсохнет язык мой. Ложь же это когда кто-то говорит неправду намеренно, зная, что это неправда». И снова улыбнулся Лукавый и сказал:

— Да, правда твоя, человек, проста как лист бумаги. На одной его стороне написано слово «правда» и на другой — слово «ложь», и всё, что не может находить на одной стороне, должно находится на другой. И считаешь ты, что есть правда абсолютная, правда конечная и совершенная. И считаешь ты, что можешь знать эту правду, конечную и совершенную.

И улыбнулся тут Лукавый, а человек задрожал. И вот сказал Лукавый:

— Настоящая же правда вот в чём: правда есть не одна, их много. И есть такая правда, которую ты можешь постигнуть и есть такая которую, не можешь. И даже та правда, которую ты можешь постигнуть, вовсе не похожа она на лист бумаги, а похожа на пирамиду со многими уровнями. И говорил я тебе, что всё относительно, что и плохое и хорошее не существуют сами по себе, а только по отношению к цели, что есть у тебя. Так и говорю я, что и правда и ложь также относительны, и нет абсолютной правды и абсолютной лжи, а есть только больше правды и меньше правды. И чем ближе к вершине такой пирамиды, тем больше правды и чем дальше от неё — тем меньше правды. И то, что дальше от вершины — то ложь по отношению к тому, что ближе. И не можешь ты понять, человек, что даже то, что кажется тебе противоположным друг другу и противоречивым, может быть в тоже время истинным и непротиворечивым, если посмотришь ты сверху.

Вот представь, что говоришь ты с другом своим о жизни своей, — и тут Лукавый почему-то улыбнулся, а человек почему-то опечалился, — и жалуешься ему, что жизнь твоя тяжела и беспросветна, и что ты должен работать с утра до ночи, и нести все обязанности свои. А друг твой, любящий тебя, скажет, что жизнь твоя хоть и нелегка, но всё же терпима, и что есть у тебя и жена преданная и дети, почитающие тебя, и родители, и друзья, уважающие тебя. И что не многие из круга твоего живут такой жизнью устроенной. Кто же прав тогда будет между вами двоими? И не будет ли, что жизнь твоя тяжела, правдой? И то, что твой друг скажет тебе тоже правдой? И не будет всё ли это ложью, если посмотришь на жизнь правителей ваших, или на нищих на улице, или на воинов в сражении? И разве они счастливы?

И вот говорю я тебе: нет ни правды ни лжи самой по себе, но всё зависит только откуда ты смотришь, и что знаешь и понимаешь.

И ещё скажу тебе, человек, — сказал Лукавый, — что твоя правда не есть правда Посланника или Пророка божьего или Будды, а их правда не есть правда Пославшего их, и над ним тоже есть правда, и так без конца.

И представил тут человек всю пирамиду эту, всю «лестницу Якова» и почувствовал на миг ту правду, что ближе к вершине, и потерял он сознание своё и простёрся ниц. А Лукавый в это время терпеливо ждал. И вот очнулся человек, отёр рукой дрожащей лицо своё и спросил: «А как же я, где же моя правда в порядке этом небесном?» И спросил Лукавый:

— А где же правда муравья малого в мире твоём? И его ли правда — правда для тебя? И не есть ли мир твой гораздо больше и сложнее чем мир муравья? Так же и ты, как муравей в мире твоём, по сравнению с небесным порядком этим. И как сам ты меняешься всё время, — сказал Лукавый, — так же и правда твоя меняется с тобой всё время, и вчерашняя правда будет тебе сегодняшней ложью, и сегодняшняя ложь — завтрашней правдой.

И что есть правда и что ложь? Не есть ли это только имена, или ярлыки, или суждения твои, которые выносишь ты, на основании только того, что знаешь ты? И много ль ты знаешь? — и тут снова улыбнулся Лукавый и как бы вырос, а человек почувствовал себя маленьким и слабым и задрожал. — Ибо если скажут тебе, что снег белый, и не видел ты снега ни разу в жизни своей, а потом скажет тебе ещё кто-то, что снег синий, не скажешь ли ты, что ложь это? Но если не видел ты снега, то и то и другое ложью для тебя будет.

И ещё скажу тебе, — сказал Лукавый, — что говоря и думая о правде, используешь ты слова, человек. Но разве ты сам и другие люди, с которыми говоришь ты, одинаково понимаете те же слова, что с губ ваших слетают? Вот говоришь ты кому, что любишь его. Но разве любишь его ты так же, как и детей своих, как родителей, как жену, как Бога своего, что жизнь дал тебе? Для каждого из них у тебя своя любовь, а слово ты используешь одно. И не так же ли и с правдой?

Вот если готов ты самую жизнь свою отдать за Бога, потому что любишь его, то не будет ли ложью сказать, что любишь ты соседа своего? Ведь за него не готов ты жизнь отдать? Не ложь ли это, что любишь ты его? — И тут снова Лукавый улыбнулся и похолодел человек в истоме. — Вот видишь, даже когда хочешь сказать ты правду, ложь говоришь ты, человек. И, не так ли это по отношению ко всем словам, что говоришь ты, человек? Ибо только ты понимаешь, что сказать хочешь, другие же только думают, что догадываются, что имел ты в виду.

И вот, правды ты от меня хочешь, человек, правды о правде и о лжи. Но как судить о сказанном мною будешь?

И засмеялся тут Лукавый и ушёл, а человек изменился в лице своём, и застыл как столб солевой, и простоял весь день и всю ночь в раздумье.

 
BastetДата: Суббота, 04.08.2007, 06:33 | Сообщение # 49
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 860
Статус: Offline
Притча про друзей

Жили-были два соседа. Пришла зимушка-зима, выпал снег. Первый сосед ранним утром вышел с лопатой разгребать снег перед домом. Пока расчищал дорожку, посмотрел, как там дела у соседа. А у соседа - аккуратно утоптанная дорожка. На следующее утро опять выпал снег. Первый сосед встал на полчаса раньше, принялся за работу, глядит - а у соседа уже дорожка проложена. На третий день снегу намело - по колено. Встал еще раньше первый сосед, вышел наводить порядок... А у соседа - дорожка уже ровная, прямая - просто загляденье! В тот же день встретились они на улице, поговорили о том, о сем, тут первый сосед невзначай и спрашивает: - Послушай, сосед, а когда ты успеваешь снег перед домом убирать? Второй сосед удивился сначала, а потом засмеялся: - Да я его никогда не убираю - это ко мне друзья ходят!


Жизнь-это то,что случается с нами,пока мы строим планы на будущее...

 
Лорелея_да_КассарДата: Пятница, 24.08.2007, 09:29 | Сообщение # 50
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 871
Статус: Offline
Иди своим путём.


Один из учеников спросил Будду:

— Если меня кто-нибудь ударит, что я должен делать?

Будда ответил:

— Если на вас с дерева упадет сухая ветка и ударит вас, что вы должны делать?

Ученик сказал:

— Что же я буду делать? Это же простая случайность, простое совпадение, что я оказался под деревом, когда с него упала ветка.

Будда сказал:

— Так делайте то же самое. Кто-то был безумен, был в гневе, и ударил вас. Это все равно, что ветка с дерева упала на вас. Пусть это не тревожит вас, просто идите своим путём, будто ничего и не случилось.


Достигнув потолка, начинаешь понимать, что выше начинается чей-то пол...
 
IrbisДата: Вторник, 28.08.2007, 07:42 | Сообщение # 51
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 12
Статус: Offline
Мудреца наградили лавровым венком. Возвращаясь он прилег отдохнуть.
Пока он спал, подошла овца и съела его венок. Думая –
Не мудрец он. я ем его венок а он спит
Эти слова услышал странник и разбудил мудреца, прогнал овцу
- Почему она так говорила?
- Она права, - Моя мудрость предназначена для людей а не овец.
Среди овец я как все люди.
Потому я не буду спорить с овцой доказывая обратное.......


Идущий - осилит Дорогу
 
Лорелея_да_КассарДата: Вторник, 18.09.2007, 17:11 | Сообщение # 52
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 871
Статус: Offline
Прежде чем положить карандаш в коробку, карандашный мастер отложил его в сторону.

— Есть пять вещей, которые ты должен знать, — сказал он карандашу, — прежде чем я отправлю тебя в мир. Всегда помни о них и никогда не забывай, и тогда ты станешь лучшим карандашом, которым только можешь быть.

Первое: ты сможешь сделать много великих вещей, но лишь в том случае, если ты позволишь Кому-то держать тебя в Своей руке.

Второе: ты будешь переживать болезненное обтачивание время от времени, но это будет необходимым, чтобы стать лучшим карандашом.

Третье: ты будешь способен исправлять ошибки, которые ты совершаешь.

Четвертое: твоя наиболее важная часть будет всегда находиться внутри тебя.

И пятое: на какой бы поверхности тебя не использовали, ты всегда должен оставить свой след. Независимо от твоего состояния, ты должен продолжать писать.

Карандаш понял и пообещал помнить об этом. Он был помещен в коробку с призванием в сердце.

Добавлено (18.09.2007, 17:11)
---------------------------------------------
Как стать богом

Молодой человек и пожилой сидели в кабинете. Молодой пил крепкий кофе, пожилой — не менее крепкий коньяк, любовно грея его в руках, и чутко ощущая аромат.
— Чем могу быть полезен, молодой человек? – спросил пожилой, прищурясь по отечески.
— Помогите мне стать таким как вы… — смутился молодой и отхлебнул кофе.
— Ты хочешь стать писателем?
— Да… Научите меня!
— А ты не хочешь стать Богом? – неожиданно спросил пожилой.
— Ннет… Я хочу стать писателем…
— Одного без другого не бывает… — непонятно ответил пожилой человек, тряхнул сединой и тяжело встал из дубового кресла. Прошелся вдоль книжных полок, долго и с любовью вглядываясь в корешки многочисленных книг, потом взял чистый лист бумаги и положил перед молодым человеком: — Что ты видишь? Какой образ встает у тебя перед глазами, когда ты видишь перед собой чистый лист бумаги?
— Образ? – молодой человек удивленно посмотрел на старика.
— Да, образ. Ты должен увидеть образ чего-нибудь, потом начать изменять его до тех пор, пока не полюбишь его, пока он не станет частью тебя. Так что ты видишь? Расскажи мне…
Молодой человек задумался, глаза его затуманились на секунду, в них отразилось ошеломление, и он ответил:
— Я вижу пустыню… Выжженную, слепящую, белую, и небо горячее до бела над ней и … и солнце, в ярости жгущее землю…
— Что еще ты видишь? — спросил старик – Всмотрись внимательнее, оглядись кругом!
— Черная точка вдали… Там человек, он изможден, одежда его протерта до дыр, он вот-вот упадет от усталости, в его руках оружие… У него такие пронзительные глаза на темном лице….
— Что он несет в душе? Славу? Зло? Добро??
— Он несет в себе боль и печаль… — на глазах молодого блеснули слезы..
Старик взял карандаш и аккуратно положил перед молодым человеком (учеником?), потом сказал тихо:
— Теперь запиши это, запиши что увидел… — молодой человек схватил карандаш и лихорадочно застрочил по бумаге, ровным почерком заполняя строчку за строчкой…
— Теперь прочти про себя. Прочитал? И подумай, кто он этот человек? Жить ему или умереть? Найти лекарство от своей печали или уйти в небытие с ней… Позволить опуститься на дно или дать спасти планету? Дать ли ему сил или трусости, справится ли он с собой и врагами? – пожилой замолчал ненадолго, собираясь с мыслями…
— Ты только что открыл свой мир… Теперь ответственный за него, ты его создатель… Тот человек ждет тебя…. – потом старик улыбнулся.
– Теперь ты БОГ….


Достигнув потолка, начинаешь понимать, что выше начинается чей-то пол...

Сообщение отредактировал DeltaF - Вторник, 11.09.2007, 20:46
 
МанфредДата: Суббота, 29.09.2007, 13:54 | Сообщение # 53
Генерал-майор
Группа: Модераторы
Сообщений: 397
Статус: Offline
Решил разместить здесь рассказ...Он - хороший...С моралью...

КОРПОРАЦИЯ "БРОСАЙТЕ КУРИТЬ"

Они встретились случайно в баре аэропорта Кеннеди.

- Джимми ? Джимми Маккэнн ?

Сколько воды утекло после их последней встречи на выставке в
Атланте ! С тех пор Джимми несколько располнел, но был в отличной
форме.

- Дик Моррисон ?

- Точно. Здорово выглядишь. - Они пожали руки.

- Ты тоже, - сказал Маккэнн, но Моррисон знал, что это
неправда. Он слишком много работал, ел и курил.

- Кого-нибудь встречаешь, Джимми ?

- Нет. Лечу в Майами на совещание.

- Все еще работаешь в фирме "Крэгер и Бартон" ?

- Я теперь у них вице-президент.

- Вот это да ! Поздравляю ! Когда тебя назначили ? - Моррисон
попробовал убедить себя, что желудок у него схватило не от
зависти.

- В августе. До этого в моей жизни произошли большие
изменения. Это может тебя заинтересовать.

- Разумеется, мне очень интересно.

- Я был в поганой форме, - начал Маккэнн. - Неурядицы с женой,
отец умер от инфаркта, меня начал мучать жуткий кашель. Как-то в
мой кабинет зашел Бобби Крэгер и энергично, как бы по-отцовски,
поговорил со мной. Помнишь эти разговоры ?

- Еще бы ! - Моррисон полтора года проработал у Крэгера и
Бартона, а потом перешел в агенство "Мортон". - "Или возьми себя
в руки, или пошел вон".

Маккэнн рассмеялся.

- Ты же знаешь. Доктор мне сказал: "У вас язва в начальной
стадии, бросайте курить". С тем же успехом он мог сказать мне:
"Бросайте дышать !"

Моррисон с отвращением посмотрел на свою сигарету и погасил
ее, зная, что тут же закурит новую.

- И ты бросил курить ?

- Бросил. Сначала даже не думал, что смогу: курил украдкой при
первой возможности. Потом встретил парня, который рассказал мне
про корпорацию на Сорок шестой улице. Это настоящие специалисты.
Терять мне было нечего - я пошел к ним. С тех пор не курю.

- Они пичкали тебя какими-то препаратами ?

- Нет. - Маккэнн достал бумажник и начал в нем рыться. - Вот.
Помню, она у меня где-то завалялась. Он положил на стойку
визитную карточку:

К О Р П О Р А Ц И Я
"БРОСАЙТЕ КУРИТЬ"
Остановитесь! Ваше здоровье
улетучивается с дымом!
237 Ист, Сорок шестая улица.
Лечение по предварительной договоренности.

- Хочешь, оставь себе, - сказал Маккэнн. - Они тебя вылечат.
Даю гарантию.

- Как ?

- Не имею права говорить - есть такой пункт в контракте,
который с ними подписываешь. Во время первой беседы они тебе все
расскажут. Девяносто восемь процентов их клиентов бросают курить.

- Ты, наверно, растолстел, как бросил курить ? - спросил
Моррисон, и ему показалось, что Джимми Маккэнн как-то сразу
помрачнел.

- Даже слишком. Но я согнал лишний вес...

- Рейс двести шесть, - объявил громкоговоритель.

- Мой, - сказал Маккэнн и поднялся. - Подумай, Дик.

Он пошел через толпу к эскалаторам. Моррисон взял карточку,
задумчиво изучил, спрятал в бумажник и забыл про нее.
Через месяц карточка выпала из бумажника Моррисона на стойку
другого бара. Дела на работе шли неважно. Откровенно говоря, дела
были ни к черту. Моррисон еще раз прочел адрес на карточке -
корпорация находилась в двух кварталах, стоял солнечный
прохладный октябрьский день; может, ради смеха...
Корпорация "Бросайте курить" помещалась в новом здании, в
таких домах арендная плата за кабинет, наверно, равнялась годовой
зарплате Моррисона. По указателю в вестибюле он понял, что
"Бросайте курить" занимает целый этаж, значит, деньги у них есть,
причем очень большие.
Он поднялся на лифте. В элегантной приемной сидела секретарша.

- Один мой друг дал мне эту визитную карточку. Он вас очень
хвалил.

Она улыбнулась и вставила анкету в пишущую машинку:

- Ваше имя и фамилия? Адрес? Женаты?

- Да.

- Дети есть?

- Один ребенок. - Он подумал об Элвине и слегка нахмурился.
Его сын был умственно отсталым и жил в специальном интернате в
Нью-Джерси.

- Кто порекомендовал вам обратиться сюда, мистер Моррисон ?

- Джеймс Маккэнн. Мы с ним вместе учились.

- Присядьте, пожалуйста. У нас сегодня много народу.

Он сел между женщиной в строгом голубом костюме и молодым
человеком в твидовом пиджаке, достал пачку сигарет, увидел, что
вокруг нет пепельниц и спрятал сигареты. Если они заставят долго
ждать, можно даже будет стряхнуть пепел на их шикарный коричневый
ковер. Его вызвали через пятнадцать минут вслед за женщиной в
голубом костюме. Коренастый мужчина с такими белоснежными
волосами, что они казались париком, любезно пожал ему руку и
сказал:

- Пойдемте со мной, мистер Моррисон. Он повел Моррисона по
коридору мимо закрытых дверей, одну из которых открыл своим
ключом. Комната обставлена по-спартански: стол и два стула. В
стене за столом, очевидно, проделано небольшое окошко, его
закрывает короткая зеленая занавеска. На стене слева от Моррисона
картина: высокий седой человек с листком бумаги в руке. Лицо его
показалось Моррисону знакомым.

- Меня зовут Вик Донатти, - сказал коренастый. - Если
согласитесь пройти наш курс, я буду заниматься с вами.

- Рад познакомиться. - Моррисону ужасно хотелось курить.

- Садитесь.

Донатти положил на стол заполненную машинисткой анкету и
достал из ящика стола новую:

- Вы действительно хотите бросить курить ?

Моррисон откашлялся, положил ногу на ногу.

- Да.

- Подпишите вот эту бумагу. - Он протянул бланк Моррисону. Тот
быстро пробежал его глазами: нажеподписавшийся обязуется не
разглашать методы, и так далее.

Моррисон нацарапал свою фамилию.

- Отлично, - сказал Днатти. - Мы тут не занимаемся
пропагандой, мистер Моррисон. Нас не интересует, почему вы хотите
бросить курить. Мы люди деловые, никаких лекарств и препаратов не
применяем. Не надо садиться на особую диету. А деньги заплатите,
когда год не будете курить. Кстати, как дела у мистера Маккэнна ?
Все в порядке ?

- Да.

- Прекрасно. А сейчас... несколько личных вопросов, мистер
Моррисон. Ответы, естественно, останутся в тайне. Как зовут вашу
жену ?

- Люсинда Моррисон. Девичья фамилия Рэмзи.

- Вы ее любите ?

- Да, конечно.

- Вы ссорились с ней ? Какое-то время жили врозь ?

- Какое это имеет отношение к тому, что я собираюсь бросить
курить ?

- Имеет. Отвечайте на мои вопросы.

- Ничего подобного не было. - Хотя, подумал Моррисон, в
последнее время отношения между ними испортились.

- У вас один ребенок ?

- Да. Его зовут Элвин, он в частной школе.

- В какой ?

- Этого я вам не скажу, - угрюмо выдавил Моррисон.

- Хорошо, - любезно согласился Донатти и обезоруживающе
улыбнулся. - Завтра на первом сеансе курса я отвечу на все ваши
вопросы. Сегодня можете курить. С завтрешнего дня вы не выкурите
ни одной сигареты. Это мы вам гарантируем.

На следующий день, ровно в три, Донатти ждал его, он пожал
Моррисону руку и улыбнулся хищной улыбкой.

- Рад, что вы пришли. Многие перспективные клиенты не приходят
после первого разговора. Мне доставит большое удовольствие
работать с вами. У вас есть сигареты ?

- Да.

- Давайте их сюда.

Добавлено (29.09.2007, 13:54)
---------------------------------------------
Пожав плечами, Моррисон отдал Донатти пачку. В ней все равно
оставалось две или три сигареты.
Донатти положил пачку на стол и начал бить по ней кулаком.
Удары громко отдавались в комнате. В конце концов стук
прекратился. Донатти взял то, что осталось от пачки и выбросил в
мусорную корзину.

- Вы не представляете себе, какое я получаю удовольствие от
этого все три года, что работаю здесь.

- В вестибюле здания есть киоск, где можно купить любые
сигареты, - мягко сказал Моррисон.

- Совершенно верно. Ваш сын, Элвин Доус Моррисон, находится в
Пэтерсоновской школе для умственно отсталых детей. Он родился с
травмой мозга и никогда не станет нормальным. Ваша жена...

- Как вы это узнали ? - пролаял Мориссон. - Какое вы имеете
право...

- Мы многое знаем о вас, но как я говорил, все останется в
тайне.

- Я ухожу, - с трудом сказал Моррисон и поднялся.

- Посидите еще.

Моррисон внимательно посмотрел на Донатти - тот был спокоен.
Казалось, что происходящее даже забавляет его, и он наблюдал
подобные сцены сотни раз.

- Объясните мне, что это за курс лечения ? - спросил Моррисон.

- Одну минутку. Подойдите, пожалуйста, сюда. - Донатти встал и
отодвинул зеленую занавеску, которую Моррисон заметил еще
накануне. За прямоугольным окошком - пустая комната. Правда, на
полу кролик ел из миски хлебные шарики.

- Красивый кролик, - заметил Моррисон.

- Конечно. Понаблюдайте за ним.

Донатти нажал кнопку - кролик прекратил есть и запрыгал как
сумасшедший. Когда он касался пола, казалось, его подбрасывало
еще выше, шерсть встала дыбом, глаза были дикими.

- Прекратите ! Вы же убьете его током !

Донатти отпустил кнопку.

- Ну что вы, это очень слабый заряд. Посмотрите на кролика.
Если бить его током, когда он ест, животное быстро свяжет эти
ощущения: еда - боль. Тряхнуть его током еще несколько раз -
кролик умрет от голода перед миской с едой.

Тут Моррисона осенило - он пошел к двери.

- Не надо, большое спасибо.

Дверь оказалась заперта.

- Присядьте, мистер Моррисон.

- Отоприте дверь, или я вызову полицию быстрее, чем вы скажете
слово "Курите!"

- Сядьте. - Это было сказано жутким ледяным тоном.

Моррисон посмотрел на Донатти, заглянул в его страшные
затуманенные карие глаза и подумал: "Господи, я же заперт в
комнате с психом". Никогда в жизни ему так не хотелось курить.

- Я подробнее расскажу вам о курсе лечения, - сказал Донатти.

- Вы не понимаете, - возразил Моррисон с деланым спокойствием.
- Мне не нужен ваш курс.

- Нет, мистер Моррисон, это вы не понимаете. У вас уже нет
выбора. Я не обманул вас, когда сказал, что курс лечения уже
начался. Мне казалось, вы все поняли.

- Вы сумасшедший ?

- Нет, я деловой человек. Курс лечения...

- Валяйте, - бросил Моррисон. - Только поймите: как только я
отсюда выйду, я куплю пять пачек сигарет и выкурю их по дороге в
полицию. - Он внезапно заметил, что грызет ноготь большого
пальца.

- Как вам будет угодно. Но мне кажется, вы передумаете, когда
я вам все объясню. В первый месяц наши люди будут следить за
вами. Вы заметите некоторых, но не всех. За вами будут следить
постоянно. Если они увидят, что вы закурили, то сообщат об этом.

- И меня привезут сюда, и посадят вместо кролика. - Моррисон
пытался говорить с сарказмом, но неожиданно ощутил дикий страх.

- Нет, - ответил Доннати. - Вместо кролика посадят вашу жену.

Моррисон тупо посмотрел на него.
Донатти улыбнулся.

- А вы будете смотреть в окошко.

По словам Донатти, корпорацию "Бросайте курить" основал
человек, изображенный на картине, который чрезвычайно успешно
занимался традиционными делами своей "семьи" - игральными
автоматами, подпольной лотереей, торговлей наркотиками. Морт
Минелли по кличке Трехпалый был заядлым курильщиком - выкуривал
по три пачки в день. Листок бумаги, который он держит в руке на
картине - окончательный диагноз врача: рак легких. Морт умер в
1970 году, передав все деньги "семьи" корпорации "Бросайте
курить".
Курс лечения оказался до ужаса прост. Первое нарушение - и
Синди привозят, как выразился Донатти, в "крольчатник". Второе
нарушение - и там оказывается сам Моррисон. Третье - током бьют
их обоих вместе. Четвертое влечет за собой более суровое
наказание: в школу к Эльвину придет человек...

- Представьте себе, - улыбаясь говорил Донатти, - как ужасно
будет мальчику. Он не поймет никаких объяснений. До него только
дойдет, что его больно бьют из-за того, что папа плохой. Поймите
меня правильно: я уверен, этого не случится. К сорока процентам
наших клиентов мы не применяем никаких дисциплинарных мер, и
только десять процентов допускают три нарушения. Пятое нарушение
- вас с женой в "крольчатник", вашего сына изобьют во второй раз,
а жену в первый.

Не понимая, что он делает, Моррисон бросился через стол на
Донатти. Тот, хотя и сидел в ленивой, расслабленной позе,
действовал с удивительной быстротой: отодвинулся вместе со стулом
назад и ударил Моррисона в живот ногами.

- Сядьте, мистер Моррисон, - благожелательно сказал он. -
Поговорим как благоразумные люди.

Когда Моррисон отдышался, он сел на стул, как и просил
Донатти.

Существует десять градаций наказаний, объяснял Донатти.
Шестая, седьмая и восьмая провинность - сила тока возрастает, а
избиения становятся все ужаснее. Когда Моррисон закурит в девятый
раз, его сыну сломают обе руки.

- А в десятый раз ? - пересохшими губами спросил Моррисон.

Донатти печально покачал головой.

- В этом случае мы сдаемся. Вы войдете в два процента
клиентов, которых нам не удалось убедить. - Донатти открыл один
из ящиков стола и достал "Кольт-45" с глушителем. - Но даже эти
два процента никогда не закурят. Мы это гарантируем.

- Что с тобой ? - спросила жена.

- Вроде ничего... я бросил курить.

- Когда ? Пять минут назад ? - засмеялась она.

- С трех часов дня.

- Прекрасно. Почему ты решил бросить курить ?

- Я должен думать о тебе... и об Элвине.

Ее глаза расширились - Дик редко говорил о сыне.

- Я очень рада. Даже если ты снова закуришь, мы с Элвином
благодарны тебе за заботу о нас.

- Я думаю, что больше курить не буду, - сказал он и вспомнил
глаза Донатти, - затуманенные глаза убийцы.

Ночью он спал плохо, а в три часа проснулся окончательно. Ему
показалось, что у него жар, так ему хотелось закурить. Он
спустился в кабинет, открыл верхний ящик стола, как завороженный
уставился на коробку с сигаретами и облизнул губы.
Постоянная слежка в течение первого месяца, сказал Донатти. В
течение последующих двух месяцев за ним будут следить по
восемнадцать часов в сутки. Четвертый месяц (именно тогда
большинство клиентов закуривают) снова двадцать четыре часа в
сутки. Затем до конца года по двенадцать часов в сутки. Потом? До
коца его жизни слежка будет возобновляться.
ДО КОНЦА ЖИЗНИ...

- Мы можем проверять вас через каждый месяц, - сказал Донатти.
- Или через день. Или через два года организуем круглосуточную
недельную слежку. Вы об этом знать не будете.

Добавлено (29.09.2007, 13:54)
---------------------------------------------
Моррисон проклял себя за то, что влез в эту историю, проклял
Донатти, а самые страшные проклятия слал Джимми Маккэнну. Подлец,
ведь все знал ! У Моррисона задрожали руки, так хотелось схватить
за горло Джимми Маккэнна.
Моррисон взял сигарету. Что это за шорох в стенном шкафу?
Конечно, показалось. А если в той комнате окажется Синди?
Он напряженно прислушивался, все тихо. Надо только подойти к
стенному шкафу и распахнуть дверцу. Ему стало очень страшно при
одной мысли, что может там оказаться. Моррисон лег в постель, но
сон еще долго не приходил.

Сцены из жизни Ричарда Моррисона, октябрь - ноябрь:

..Моррисон встречает в баре "Джек Дэмпси" приятеля, тот
предлагает ему закурить. Моррисон крепче сжимает в руке стакан.

- Я бросил.

Приятель смеется.

- Больше недели не продержишься.

...Моррисон ждет утреннюю электричку, смотрит на молодого
человека в синем костюме. Он видит его здесь почти каждое утро.

...Моррисон приезжает к сыну, привозит ему в подарок большой
мяч, который пищит, если на него нажать. Слюнявый восторженный
поцелуй Элвина почему-то не так противен, как раньше. Крепко
обнимая сына, он понимает то, что Донатти и компания поняли
раньше: любовь сильнее тяги к курению.

...И вот Моррисон застревает в туннеле, в гигантской
автомобильной пробке. Темно. Рев клаксонов, вонь выхлопных газов,
рычание неподвижных машин. Внезапно Моррисон открывает
перчаточный ящик, видит пачку сигарет, достает одну и закуривает.
Если что-то случится, Синди виновата сама, дерзко говорит он
себе. Я же ее просил выкинуть все сигареты.
Первая затяжка - он кашляет как заведенный. От второй начинают
слезиться глаза. Третья - у него кружится голова, он готов
потерять сознание; жуткая штука, думает он. И сразу без перехода:
боже мой, что я делаю ?
Сзади загудели клаксоны. Он гасит сигарету в пепельнице и едет
домой.

- Синди, это я, - позвал он.

Никто не ответил.
Зазвонил телефон. Моррисон поспешно схватил трубку:

- Синди ? Ты где ?

- Здравствуйте, мистер Моррисон, - раздался бодрый деловой
голос Донатти. - Мне кажется, нам надо обсудить один вопрос. Вы
сможете зайти к нам в пять ?

- Моя жена у вас ?

- Да, разумеется, - снисходительн роняет Донатти.

- Послушайте, отпустите ее, - сбивчиво бормочет Моррисон. Это
больше не повторится. Я затянулся всего три раза - это было
ужасно, я не получил никакого удовольствия !

- Жаль. Значит, я могу рассчитывать, что вы придете в пять ?

- Мистер Донатти, к вам пришел мистер Моррисон, - сказала в
селектор секретарша и кивнула Моррисону.

- Проходите.

Донатти ждал его в коридоре вместе с гориллообразным человеком
в майке с надписью "Улыбайтесь" и револьвером в руке.

- Послушайте, - сказал Моррисон, - мы же можем договориться. Я
заплачу вам. Я...

- Заткнись, - отрезал гориллообразный.

- Рад вас видеть, - произнес Донатти. - Жаль, что это
происходит при столь прискорбных обстоятельствах. Пройдемте со
мной, будьте любезны. Сделаем все быстро. Будьте спокойны, с
вашей женой ничего страшного не произойдет... в этот раз.

Моррисон напрягся и приготовился броситься на Донатти.

- Не вздумайте, - сказал тот обеспокоенно. - Если вы это
сделаете, Костолом изобьет вас рукояткой револьвера, а жену все
равно тряхнут током. Какая в этом выгода? Пойдемте.

Моррисон вошел в комнату первым. Зеленая занавеска отодвинута
- за окошечком, ошеломленно озираясь, сидит на полу Синди.

- Синди, - жалобным голосом позвал Моррисон. - Они...

- Она не видит и не слышит вас, - объяснил Донатти. - Это
зеркальное стекло. Ладно, давайте побыстрее с этим закончим.
Провинность небольшая - тридцать секунд будет достаточно.
Костолом !

Одной рукой Костолом нажал кнопку, другой дуло револьвера упер
в спину Моррисона.
В его жизни это были самые долгие тридцать секунд.
Когда все закончилось, Донатти сказал:

- Пойдемте со мной. Вам придется кое-что объяснить жене.

- Как я смогу смотреть ей в глаза ? Что я ей скажу ?

- Думаю, вас ожидает сюрприз.

В комнате, кроме дивана, ничего не было. На нем, беспомощно
всхлипывая, лежала Синди.

- Дик, - прошептала она. Он обнял ее. - В дом пришли двое
мужчин. Они завязали мне глаза, и... и... это было ужасно. Но
почему ?

- Из-за меня. Я должен тебе кое-что рассказать, Синди...

Он закончил рассказ, помолчал и сказал:

- Я думаю, ты меня ненавидишь.

- Нет, Дик. Я не испытываю к ненависти. Благослови господь
этих людей. Они освободили тебя.

- Ты серьезно ?

- Да, - сказала она и поцеловала его. - Поедем домой. Мне
гораздо лучше. Не помню. когда мне было так хорошо.

Когда через неделю зазвонил телефон и Моррисон узнал голос
Донатти, он сказал:

- Ваши люди ошиблись. Я даже в руки не брал сигарету.

- Мы знаем. Надо обсудить кое-что. Вы можете зайти завтра
вечером ? Ничего серьезного, просто для отчетности. Кстати,
поздравляю с повышением по службе.

- Откуда вы это знаете ?

- Мы ведем учет, - небрежно бросил Донатти и повесил трубку.

Когда они вошли в маленькую комнату, Донатти обратился к
Моррисону.

- Что вы так нервничаете? Никто вас не укусит. Подойдите сюда.

Моррисон увидел обычные напольные весы.

- Послушайте, я немного потолстел, но...

- Да-да. Это происходит с семьюдесятью тремя процентами наших
клиентов. Пожалуйста, встаньте на весы.

Моррисон весил семьдесят девять килограммов.

- Сойдите с весов. Какой у вас рост, мистер Моррисон ?

- Метр семьдесят девять сантиметров.

- Посмотрим. - Донатти достал из нагрудного кармана маленькую
карточку, закатанную в прозрачную пластмассу. - Совсем неплохо.
Ваш максимальный вес будет... (он посмотрел на карточку)
восемьдесят три килограмма. Сегодня первое декабря, значит,
первого числа каждого месяца жду вас на взвешивание. Не можете
прийти - ничего страшного, если, конечно, заранее позвоните.

- Что случится, если я буду весить больше восьмидесяти трех
килограммов ?

Донатти улыбнулся:

- Кто-то из наших людей придет к вам в дом и отрежет вашей
жене мизинец на правой руке. Счастливо, мистер Моррисон, можете
выйти через эту дверь.

Прошло восемь месяцев.
Моррисон снова встречает своего приятеля в баре "Джек Дэмпси".
Моррисон, как гордо говорит Синди, в своей весовой категории - он
весит семьдесят пять килограммов, три раза в неделю занимается
спортом и великолепно выглядит. Приятель выглядит ужасно, хуже
некуда.
Приятель:

- Как тебе удалось бросить курить ? Я курю даже больше своей
жены. - С этими словами он с настоящим отвращением тушит в
пепельнице сигарету и допивает виски.

Моррисон оценивающе смотрит на него, достает из бумажника
маленькую белую визитную карточку и кладет ее на стойку.

- Знаешь, - говорит он, - эти люди изменили мою жизнь.

Прошел год.
Моррисон получает по почте счет:

К О Р П О Р А Ц И Я
"БРОСАЙТЕ КУРИТЬ"
237 Ист, Сорок шестая улица.
Нью-Йорк, штат Нью-йорк 10017

Курс лечения 2500 долларов
Услуги специалиста
(Виктор Донатти) 2500 долларов
Электроэнергия 50 центов

ВСЕГО (просим заплатить) 5000 долларов 50 центов

- Сукины дети ! - взрывается он. - Они включили в счет
электричество, которым...

- Заплати, - говорит жена и целует его.

Прошло еще восемь месяцев.
Моррисон и Синди случайно встречают в театре Джимми Маккэнна с
женой. Они знакомятся. Джимми выглядит так же, как и в аэропорту,
если не лучше. Моррисон никогда раньше не встречался с его женой.
Она красива, как бывают красивы обыкновенные женщины, когда они
очень и очень счастливы.
Моррисон пожимает ей руку. У нее странное рукопожатие. Только
в середине второго действия Моррисон понимает, почему у жены
Маккэнна на правой руке нет мизинца.


Я ищу таких как я
Сумасшедших и смешных,
Сумасшедших и больных,
А когда я их найду
Мы уйдём от сюда прочь,
Мы уйдём от сюда в ночь.
Мы уйдём из зоопарка...
 
Лорелея_да_КассарДата: Вторник, 02.10.2007, 14:09 | Сообщение # 54
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 871
Статус: Offline
Манфред,

На самом деле я не оценила этот рассказ, потому, что сама заядлая курильщица)))) Бросать не собираюсь, и не вижу связи между счастьем в семейной жизни и курением... По крайней мере, есть подозрения, что мой муж вполне доволен))))
Вот если бы это была история про алкоголизм...

//Действие отменено DF//


Достигнув потолка, начинаешь понимать, что выше начинается чей-то пол...

Сообщение отредактировал DeltaF - Среда, 03.10.2007, 16:48
 
МанфредДата: Вторник, 02.10.2007, 16:17 | Сообщение # 55
Генерал-майор
Группа: Модераторы
Сообщений: 397
Статус: Offline
Лорелея_да_Кассар, А х так - тогда............................

Стивен Кинг. Нечто серое

Всю неделю по радио передавали, что вот-вот должен начаться сильный
северный ветер и обильный снегопад. В четверг, наконец, прогноз сбылся. И
очень быстро, уже к часам четырем дня, намело около восьми дюймов снега, а
ветер все не утихал. В баре Генри под названием НОЧНАЯ СОВА собралось к
тому времени человек пять-шесть завсегдатаев. Заведение это представляет
собой обычную небольшую забегаловку-магазинчик на этой стороне Бэнгора,
которая открыта для посетителей круглые сутки.
Бизнесом по-крупному Генри не занимается - его клиентами являются, в
основном, студенты, которые накачиваются у него пивом и дешевым вином.
Доходов этих ему, однако, хватает на спокойное и вполне безбедное
существование. Захаживаем сюда и мы, старые тупицы из департамента
социального обеспечения, чтобы поболтать немного о том, кто умер за
последнее время, или о том, как человечество неуклонно приближается к
концу света.
В тот вечер за стойкой стоял сам Генри; Билл Пелхэм, Берти Коннорс,
Карл Литтлфилд и я сидели вокруг камина, вытянув ноги к огню. Снаружи, на
улице, не было почти никакого движения. Ни одной машины вдоль всей
Огайо-стрит - только снегоочистители медленно разгребали снежные завалы.
Там, докуда они еще не дошли, ветер надувал причудливые снежные барханы,
некоторые из которых напоминали своей ребристостью длинные позвоночники
каких-нибудь древних динозавров.
За все время после полудня в НОЧНУЮ СОВУ, кроме нас, зашли еще всего
трое посетителей. Одним из них, если его можно считать клиентом, был
слепой Эдди. Эдди было уже около семидесяти и был он, на самом деле, не
совсем слепым - просто сильная старческая слабость зрения. Заходит он сюда
один-два раза в неделю и, посидев немного и незаметно стащив с прилавка
буханку хлеба, с достоинством удаляется. В такие моменты он чрезвычайно
доволен собой и выражение его "хитрой" прищуренной физиономии можно
приблизительно передать следующими словами: ВОТ ВАМ, БЕЗМОЗГЛЫЕ СУКИНЫ
ДЕТИ! СНОВА Я ОБДУРИЛ ВАС!
Берти однажды спросил у Генри, почему он никогда не пытается положить
этому конец.
- Я могу ответить тебе, - сказал на это Генри. - Несколько лет назад
военно-воздушные силы запросили у государства (а на самом деле, конечно, у
налогоплательщиков) двадцать миллионов долларов на постройку летающей
модели нового разрабатываемого самолета. В конечном итоге стоимость этой
программы составила семьдесят пять миллионов долларов, но самолет так и не
был запущен в серийное производство. Все это было десять лет назад, когда
слепой Эдди, да и я тоже были помоложе, чем сейчас, и я голосовал за одну
женщину, которая выступала за финансирование этой программы, а Эдди
голосовал против нее. В конце концов, таких, как я оказалось больше и
семьдесят пять миллионов долларов были пущены, как оказалось впоследствии,
на ветер. И с тех пор я делаю вид, что не замечаю, как Эдди таскает у меня
хлеб.
Верти тогда не сразу понял, что к чему было в этой забавной истории и
с озадаченным видом вернулся за свой столик, пытаясь переварить
услышанное.
Дверь открылась снова и с улицы, с клубами холодного воздуха,
ввалился молоденький парнишка, совсем еще мальчик. Это был сын Ричи
Гринэдайна. Отряхнув снег с ботинок, он торопливо направился прямо к
Генри. Выглядел он очень взволнованным, как будто только что стал
очевидцем чего-то очень и очень страшного. Кадык на его тоненькой шейке,
который был от мороза цвета грязной промасленной ветоши, нервно дергался
вверх-вниз - просто ходуном ходил от возбуждения.
- Мистер Памэли, - взволнованно затараторил он, испуганно озираясь по
сторонам вытаращенными глазенками. - Вы должны сходить туда! Отнесите ему
пиво сами, пожалуйста! Я больше не могу туда вернуться! Мне страшно!
- Ну-ну, успокойся, - остановил его Генри, снимая свой белый фартук и
выходя из-за стойки. - Давай-ка еще раз с самого начала и помедленнее. Что
там у вас случилось? Отец, что-ли, напился?
Услышав эти слова, я вспомнил вдруг, что уже довольно давно не видел
Ричи. Обычно он заходил сюда по крайней мере один раз в день, чтобы купить
ящик пива. Пиво он брал, как правило, самое дешевое. Это был огромный и
очень толстый человек с отвисшими щеками, двойным подбородком и жирными
мясистыми руками. Ричи всегда напивался пивом как свинья. Когда он работал
на лесопильном заводе в Клифтоне, он еще как-то держал себя в руках. Но
однажды там случилась какая-то авария - то-ли из-за некондиционной
древесины, то-ли по вине самого Ричи - но он получил в результате
серьезную травму спины и был уволен по состоянию здоровья. С тех пор Ричи
нигде не работал, стал еще толще (может быть, от пива, а может быть, и от
полученной травмы), а завод выплачивал ему ежемесячную пенсию по
инвалидности. В последнее время, как я уже говорил, он совершенно пропал
из виду. Видимо, просто вообще не выходил из дома. Зато я регулярно
наблюдал, как его сын тащит ему его ежедневный (или еженощный) ящик пива.
Довольно симпатичный, надо заметить, мальчуган у этой жирной свиньи. Генри
всегда продавал ему пиво, зная, что мальчик отнесет его отцу, а не выпьет
где-нибудь с приятелями.
- Да, он напился, - ответил мальчик, - но дело вовсе не в этом. Дело
в том... Дело в том, что... О, Господи, как это УЖАСНО!
Генри понял, что бедный ребенок вот-вот расплачется и добиться от
него чего-нибудь более-менее вразумительного будет еще труднее.
- Карл, постой немного за меня, - бросил он отрывисто. - Хорошо?
- Конечно.
- Ну а теперь, Тимми, пойдем в кладовую и ты спокойно расскажешь мне,
что там у вас стряслось, - сказал Генри и, наклонившись к мальчику,
успокаивающе обнял его за плечи.
Они ушли, а Карл с важным видом зашел за стойку и встал на место
Генри. За все это время никто из присутствовавших не проронил ни слова и
голоса, доносившиеся из кладовой были слышны довольно хорошо - низкий
зычный бас Генри и тоненький, скороговоркой, голосок Тимми Гринэдайна.
Через несколько минут он сорвался на писк, и мальчик заплакал. Вилл Пелхэм
громко прокашлялся и принялся набивать свою трубку.
- Я не видел Ричи уже пару месяцев, - заметил я вслух.
- Не велика потеря, - хмыкнул Билл.
- В последний раз я видел его... м-м-м, где-то в конце октября, -
добавил Карл. - Кажется, это было в канун дня всех святых. Он еще купил
тогда ящик шлитзского пива. Еле на ногах стоял. И был распухшим как
никогда.
Добавить к сказанному о Ричи было практически нечего. Мальчик все еще
плакал, но в то же время пытался еще что-то говорить. Тем временем ветер
снаружи стал свистеть и завывать еще пуще прежнего, а по радио передали,
что к утру толщина снежного покрова увеличится не менее, чем на шесть
дюймов. Тогда была середина января и я очень удивлялся тому, что никто не
видел Ричи аж с конца октября - за исключением, разве что, его сына.
Мы перекинулись по этому поводу еще несколькими словами и вот,
наконец, Генри с мальчиком вышли из кладовой наружу. Генри заботливо снял
с него шубу, а свою, наоборот, надел. Успокоившись, Тимми изредка
судорожно и глубоко вздыхал всей грудью как человек, у которого все самое
страшное уже позади, но глаза его были красны от слез и когда он случайно
встречался с кем-нибудь взглядом, он стыдливо опускал их себе под ноги.
Генри выглядел очень обеспокоенно.
- Я думаю, ребята, послать мальчика наверх к жене, чтобы она
накормила его чем-нибудь, а двоих из вас прошу пойти вместе со мной домой
к Ричи. Тимми передал мне от него деньги и сказал, что он очень хочет
пива, - Генри попытался улыбнуться собственной шутке, но у него это,
почему-то, не очень получилось.
- Конечно, - с готовностью отозвался Берти. - Какого пива мы отнесем
ему? Давай я сбегаю.
- Харроу'з Сьюприм, - ответил Генри. - У меня как раз осталось
несколько последних ящиков такого.
Я тоже поднялся со своего места. Итак, должны были пойти,
по-видимому, Верти и я. У Карла в тот день было какое-то обострение
артрита, а от Билли Пелхэма тоже было бы мало пользы из-за его правой
руки, которая почти не двигалась.
Берти достал четыре упаковки харроуского пива по шесть банок в каждой
и уложил их в одну картонную коробку, а Генри тем временем отвел мальчика
на верхний этаж, где находились жилые помещения, в которых он жил с
семьей.
Он передал заплаканного мальчика на попечительство своей жене и
вскоре вернулся назад, оглянувшись один раз через плечо, чтобы убедиться,
что не забыл прикрыть входную дверь, ведущую на второй этаж. Билли
встретил его вопросом, который давно уже крутился у всех в голове:
- Ну, что же там, все-таки, у них произошло? Совсем Ричи измотал
парнишку!
- Даже и не знаю, что сказать вам сейчас, - ответил Генри. - Слишком
уж все странно. Могу пока показать вам кое-что. Вот. Деньги, которые
передал мне Тимми от отца за пиво.
Он достал из кармана тщательно завернутые уже им самим в плотную
бумагу четыре долларовых купюры, развернул их и показал нам, брезгливо
поднимая каждую из них за уголок - они были вымазаны какой-то непонятной
странной слизью серого цвета, которая по виду напоминала гнилостный налет
на испортившихся консервах. С гримасой отвращения он положил их на угол
стойки и строго наказал Карлу, чтобы тот внимательно проследил за тем,
чтобы к ним никто не прикасался.
- Если хотя бы половина из того, что рассказал мальчик, правда... -
тихо произнес Гарри, задумчиво глядя куда-то в пространство... И замолчал,
напряженно о чем-то размышляя.
Он подошел к раковине за мясным прилавком и тщательно вымыл обе руки
с мылом.
Я подошел к вешалке, надев свой бушлат, обмотался шарфом и
застегнулся на все пуговицы. Ехать к Ричи на машине не имело никакого
смысла - она, скорее всего, просто застряла бы в снегу. Да и дом его
находился не так уж далеко от бара - вниз по Кев-стрит. В конце концов, мы
не поехали, а пошли пешком просто потому, что снегоочистители еще даже и
не принимались за эту улицу.
Когда мы, наконец, все оделись и совсем уж было подошли к входной
двери, чтобы выйти наружу, из-за наших спин послышался голос Билла
Пелхэма:
- Будьте осторожны.
Генри кивнул и поставил коробку с харроуским пивом на небольшую
ручную тележку, которая стояла рядом с выходом. Укрепив ее там как
следует, он еще раз кивнул, теперь уже нам, и мы все разом вышли наружу -
на сильный ветер, мороз и снег.
Ветер был настолько сильным, что сразу же чуть не свалил нас с ног. Я
поскорее натянул шарф на уши. Мы немного замешкались у порога, пока Берти
натягивал на руки перчатки. Его лицо было сморщено и постоянно вздрагивало
от какой-то боли. Могу представить себе, как он себя тогда чувствовал.
Ведь мы, все трое, были тогда совсем уже не мальчиками, которым ничего не
стоит кататься целыми днями на лыжах или пол ночи носится друг за другом
на дико ревущих скоростных снегоходах. Все мы были людьми уже довольно
преклонного возраста и ледяной северный ветер продувал нас, казалось, до
самого сердца.
- Не хочу пугать вас, парни, - начал Генри со странной и напряженной
улыбкой, которой он хотел, наверное, подбодрить нас, - но, видимо, вам все
равно придется увидеть все самим и поэтому я хочу рассказать вам о том,
что я узнал от мальчика, пока мы будем добираться дотуда... Просто я хочу,
чтобы вы знали обо всем заранее и чтобы не было никаких неожиданностей,
понимаете?
Он достал из кармана и показал нам кольт 45-го калибра - этот
пистолет всегда лежал у него под стойкой заряженным и готовым к применению
в любую секунду еще с 1958 года. Не знаю, откуда он у него, но зато мне
очень хорошо известно, что Генри на редкость хладнокровный и решительный
человек. Однажды он, не моргнув глазом, одним выстрелом пристрелил из
этого кольта грабителя, ворвавшегося к нему в бар. Проделал он это
настолько спокойно и профессионально, что можно было подумать, что он
занимается этим всю жизнь. От полученной пули, которая проделала в нем
дыру чуть-ли не с кулак величиной, парень крутанулся как юла и замертво
вылетел за дверь. Генри при этом даже бровью не повел. Хладнокровный он
человек, это уж точно. Я видел однажды, как он расправился с одним не в
меру наглым студентом, который довольно неучтиво поторопил его со сдачей.
Не говоря ни слова, Генри просто вышел из-за стойки, взял его своей мощной
клешней за шиворот, повернул к двери и вышиб на улицу мощным пинком под
зад, после чего спокойно вернулся назад и принялся с невозмутимым видом,
как ни в чем не бывало, протирать стаканы.
Так вот, как я уже сказал, Генри хотел ввести нас с Верти в курс
дела, да нам и самим не терпелось поскорее узнать, что к чему.
Итак, мы с трудом пробивались через сугробы, а ветер нещадно трепал
нас как трех бедолажных прачек, вынужденных выходить на работу в любую
погоду. Генри убрал, наконец, свой пистолет обратно в карман и,
перекрикивая завывающий ветер, пытался передать нам то, о чем рассказал
ему мальчик. Почти половину его слов, несмотря на зычный голос, сносило
ветром в сторону, но даже того, что достигало наших ушей, нам было вполне
достаточно - даже больше, чем хотелось бы услышать.
По словам мальчика, первопричиной всего, что случилось, было пиво.
Знаете, иногда попадаются банки с испортившимся, несмотря на недавнюю дату
изготовления, пивом. Такое пиво бывает обычно выдохшимся и имеет резкий
зловонный запах, напоминающий вонь от заношенного и залежавшегося грязного
нижнего белья. Происходит это обычно из-за того, что иногда в банках
появляются крошечные, просто микроскопические отверстия, через которые
внутрь них проникают какие-то особые бактерии. Размеры этих дырочек
недостаточно велики для того, чтобы пиво вытекло наружу, но, однако,
вполне достаточны для того, чтобы эти бактерии, проникнув внутрь, стали
причиной недоброкачественного брожения, скисания и разложения пива.
Так вот, однажды Тимми принес своему папаше целый ящик пива "Голден
лайт", не зная о том, что практически все, по-видимому, банки в этом
ящике, были подвержены действию именно таких злокачественных бактерий.
Мальчик уселся за уроки, а Ричи размеренно, банка за банкой, поглощал
принесенное пиво, вливая его в себя как в бездонную бочку.
Через некоторое время парнишка, закончив приготовление уроков на
следующий школьный день, уже собирался идти спать, как вдруг услышал
рассерженный голос отца:
- Черт побери, не может быть!
- Что случилось, папа?! - испуганно спросил Тимми, чувствуя неладное.
- Да это пиво, что ты принес! - рыкнул Ричи. - Ни разу в жизни не пил
ничего более мерзкого!
Любой здравомыслящий человек сразу же задаст удивленный вопрос:
"Зачем же он пил это пиво, если оно было таким отвратительным на вкус?" Но
удивительно это только для тех, кто не знает, как Ричи Гринэдайн пьет
пиво. Однажды я был свидетелем того, как один такой же вот несведущий
матрос из Монпельера поспорил с ним на двадцать долларов, наивно
утверждая, что Ричи не сможет выпить залпом двадцать пол-литровых бутылок
пива, делая между каждой паузу не более, чем в семь секунд. Своих денег
он, конечно, лишился, да еще за пиво пришлось платить. Так что, я думаю,
что Ричи влил в себя не одну и не две, а гораздо больше банок того
отвратительного пива, прежде чем до него дошло, в чем дело.
- Меня сейчас вырвет, - простонал Ричи и его вывернуло прямо на пол,
после чего он схватился за голову и шатающейся походкой скрылся за дверью
своей комнаты. В этот день на этом все закончилось.
Тимми подошел к валявшимся на полу пустым банкам из-под пива и
осторожно понюхал их. Запах, по его словам, был просто жутким. Это был
настоящий трупный лапах, а на внутренних стенках банок он увидел
отвратительный и довольно толстый налет какой-то непонятной слизи серого
цвета. С перепугу или нет, но Тимми показалось, что этот налет едва
заметно шевелится...
Пару дней спустя Тимми, вернувшись из школы, застал отца неподвижно
сидящим перед телевизором и угрюмо смотрящим какую-то послеполуденную
мыльную оперу.
Тимми показалось подозрительным то, что отец даже не повернул голову,
услышав, как он хлопнул дверью.
- Что-нибудь случилось, папа?
- Нет, - мрачно ответил Ричи каким-то не своим голосом. - Просто сижу
и смотрю телевизор. Похоже, я уже никуда не пойду сегодня - что-то неважно
себя чувствую.

Добавлено (02.10.2007, 16:15)
---------------------------------------------
Тимми включил свет и тут же услышал резкий окрик отца:
- Какого черта! Немедленно выключи этот проклятый свет!
Тимми, конечно, сразу же его выключил, не спрашивая, как же он будет
учить уроки в темноте. Когда Ричи был не в настроении, его вообще лучше
было ни о чем не спрашивать и обходить стороной.
- И сходи купи мне ящик пива, - буркнул Ричи, не поворачивая головы.
- Деньги на столе.
Когда парнишка вернулся с пивом, уже опустились сумерки, а в комнате
было и подавно темно. Телевизор был выключен. Не было видно почти ничего
кроме едва угадывавшегося на фоне окна кресла с грузно сидящим в нем,
подобно каменной глыбе, отцом.
Мальчик, зная о том, что отец не любит слишком холодного пива,
поставил его не в холодильник, а на стол. Оказавшись таким образом поближе
к креслу, в котором он сидел, Тимми почувствовал странный запах гниения.
Запах этот был похожим на тот, как если бы он исходил от оставленного на
несколько дней открытым и покрывающегося липкой зловонной плесенью сыра.
Мальчику было хорошо известно, что отец его никогда не отличался особенной
чистоплотностью, но даже учитывая это, запах был слишком резким, сильным и
необычным. Тимми показалось это странным, но он, все же, ушел в свою
комнату, запер дверь и принялся учить уроки, а некоторое время спустя
услышал, как телевизор заработал снова и как чавкнула первая за этот вечер
открываемая отцом банка пива.
Все то же самое повторялось каждый день в течение двух недель или
около того. Утром мальчик просыпался, шел в школу, а когда возвращался
обратно, заставал сидящего в неизменной позе перед телевизором отца, а на
столе его уже ждали деньги, на которые он должен был купить ему пива.
Зловоние в их доме становилось тем временем все более и более
отвратительным. Ричи никогда не проветривал комнат, не позволяя сыну даже
раздвинуть шторы, не говоря уже о том, чтобы приоткрыть хотя бы одну
форточку. У него началось что-то вроде светобоязни и с каждым днем он
становился все раздражительнее и раздражительнее. Где-то в середине ноября
он вдруг заявил, что ему режет глаза свет, выбивающийся из-под щели
комнаты Тимми, когда он учил там уроки. Заниматься дома Тимми уже не мог и
после занятий в школе, купив отцу пива, ему приходилось идти заниматься
домой к своему другу.
Вернувшись однажды из школы, было уже около четырех часов дня и
начинало смеркаться. Тимми вдруг услышал сильно изменившийся голос отца:
"Включи свет".
Мальчик включил свет и увидел, что Ричи сидит в кресле, с ног до
головы завернувшись в шерстяное одеяло.
"Смотри", - сказал Ричи и вытащил одну руку из под одеяла.
Рукой, однако, назвать это было очень трудно.
"ЭТО БЫЛО ЧТО-ТО СЕРОЕ", - единственное, что мог сообщить мальчик
Генри срывающимся от страха и слез голосом, - "ЭТО БЫЛО СОВСЕМ НЕ ПОХОЖЕ
НА РУКУ - КАКАЯ-ТО СПЛОШНАЯ ОПУХОЛЬ, СЕРАЯ И СКОЛЬЗКАЯ".
Судя по рассказу мальчика, Ричи начал как бы заживо разлагаться.
Тимми, конечно, был насмерть перепуган, но, все-таки, нашел в себе
силы, чтобы спросить: "Папа, что с тобой случилось?"
"Я не знаю", - ответил Ричи, - "но мне совсем не больно. Скорее,
даже... приятно".
"Я схожу за доктором Уэстфэйлом", - сказал Тимми и бросился к выходу.
Услышав эти слова, Ричи дико задрожал под покрывавшим его одеялом
всем телом и выкрикнул булькающим голосом: "Не смей! Остановись! Если ты
сделаешь еще хоть один шаг, я прикоснусь к тебе и с тобой случится то же
самое, что и со мной!" С этими словами он сдернул одеяло с головы.

К этому моменту рассказа мы уже были на перекрестке улиц Харлоу и
Кев-стрит. Мне показалось, что с тех пор, как мы вышли от Генри, мороз
стал еще сильнее. Но холоднее всего было от мурашек, которые волнами
пробегали по моему телу от того, что рассказывал нам Генри. Поверить в то,
о чем он нам говорил, было очень трудно, но кто знает, в жизни ведь
случается всякое...
Я был, например, знаком с одним парнем по имени Джордж Кеслоу. Он был
рабочим в бэнгорском департаменте коммунальных услуг и занимался ремонтом
канализационных труб и подземных электрических кабелей вот уже пятнадцать
лет к тому моменту, о котором я сейчас рассказываю. Однажды, всего за два
года до его выхода на пенсию, с Джорджем произошел какой-то странный
случай, вмиг изменивший всю его жизнь. Одним из тех, кто хорошо знал его и
был последним, кто видел его в нормальном состоянии, был Фрэнки Холдэмен.
Франки рассказывал, как Джордж спустился однажды в канализационный люк в
Эссексе и ушел довольно далеко по канализационным коммуникациям в поисках
какой-то вышедшей из строя трубы, которая требовала ремонта. Вернулся он
бегом минут через пятнадцать. Волосы его за это время стали совершенно
седыми, а застывшее мертвенной маской выражение лица и глаз - таким, как
будто он только что побывал в аду. Едва появившись наружу, он, ни слова не
говоря, отправился в контору департамента, получив расчет, а оттуда -
прямиком в пивную. С тех пор его никто не видел трезвым ни минуты, а через
два года он скончался от алкоголизма. Фрэнки рассказывал, что несколько
раз пытался расспросить Джорджа о том, что же случилось с ним тогда, но
каждый раз бесполезно - Джордж постоянно находился в сильном пьяном угаре
и всегда был отрешенно-молчалив. Лишь один раз, немного придя в себя, он
кое-что рассказал ему. О гигантском пауке, например, размером с крупную
собаку и об его огромной паутине из прочных шелковистых нитей, полной
запутавшихся в ней и погибших котят... Что ж, это может быть и плодом
больного воображения спивающегося человека, изнуренного белой горячкой, а
может быть и правдой. Одно я знаю точно - в разных частях земного шара
нет-нет да и случаются, все-таки, такие невообразимые вещи, что если
человек становится их очевидцем - он запросто может спятить, что и
произошло, по-видимому, с Джорджем.
С минуту мы простояли на перекрестке этих двух улиц, решив немного
передохнуть и собраться с силами. Ветер был настолько сильным, что мы едва
держались на ногах.
- Так что же увидел мальчик, - нарушил, наконец, молчание Верти.
- Говорит, что увидел лицо отца, - ответил Генри, - но все оно было
покрыто какой-то мертвенной студенистой массой серого цвета... за ней
совершенно не было видно кожи. Он сказал, что этой отвратительной массой
была насквозь пропитана вся его одежда, как будто она вросла в его тело...
- Боже милостивый! - перекрестился Берти.
- После этого он снова с головой закутался в одеяло и стал кричать на
Тимми, чтобы тот поскорее выключил свет.
- Ну и погань! - воскликнул я.
- Да уж, - согласился Генри. - Приятного мало.
- Ты бы держал свой пистолет наготове, - посоветовал Берти.
- Разумеется, я его для этого и взял.
Тут мы снова двинулись дальше - вверх по Кев-стрит.
Дом, в котором жил Ричи Гринэдайн, находился почти на самой вершине
холма. Это был один из тех огромных викторианских монстров, которые были
построены разными там баронами еще на рубеже двух столетий. Многие из них
превратились в наше время в обычные многоквартирные меблированные дома.
Верти, задыхаясь от хлеставшего в его легкие через открытый рот морозного
ветра, сообщил нам, что Ричи живет на верхнем, третьем этаже и показал на
окна под самым скатом крыши, нависавшим над ними подобно брови
человеческого глаза. А я напомнил Ричи о том, что он не дорассказал нам о
том, что же случилось с мальчиком после этого.
- Вернувшись однажды из школы где-то на третьей неделе ноября, он
обнаружил, что Ричи было уже, оказывается, мало того, что он закупорил все
окна и задернул все шторы. Он пошел дальше - теперь он уже занавесил все
окна плотными шерстяными одеялами, крепко прибив их к рамам гвоздями.
Зловоние, и без того очень сильное, стало теперь едва выносимым. Оно
напоминало теперь резкий смрад от гниющих в большом количестве фруктов,
начавших уже выделять ядовитые ферменты брожения.
Где-то через неделю после этого Ричи приказал мальчику подогревать
ему пиво на плите. Представляете? Маленький мальчик один на один в доме со
своим отцом, который на глазах у него превращается в... превращается в
нечто... трудно поддающееся описанию... Греет ему пиво и вынужден слушать
потом, как это страшилище вливает его в себя с отвратительным хлюпанием и
шамканьем. Представляете?
Так продолжалось вплоть до сегодняшнего дня, когда детей отпустили из
школы пораньше из-за надвигающегося снежного бурана.
Мальчик сказал мне, что из школы он пошел сразу домой. Света в
верхнем этаже не было вообще - не потому, что его не было видно с улицы
из-за прибитых к окнам одеял, а потому, что его не было вовсе и внутри
тоже. Каждый раз, когда он приносил и нагревал отцу пиво, ему приходилось
действовать на ощупь. И так же на ощупь он, наконец, пробирался потом к
своей комнатке и поспешно шнырял в дверь.
В этот раз он услышал, как по комнате что-то движется и подумал,
вдруг, о том, чем же занимается его отец целыми днями и неделями. Он
вспомнил, что за последний месяц не видел отца нигде, кроме как в кресле,
а за последнюю неделю не видел его и вовсе, так как не было видно вообще
ничего. А ведь человеку нужно когда-нибудь спать, да и просто справлять
естественные потребности организма.
Уходя сегодня из дома, Тимми оставил главную входную дверь
незапертой. Ту, что с замазанным глазком - специально для нас. Засов,
держащий ее изнутри, задвинут лишь немного - ровно настолько, чтобы,
слегка подергав за дверь, мы смогли спокойно войти вовнутрь, не привлекая
ничьего внимания, - сказал Генри.
К этому моменту мы как раз уже подошли к парадному подъезду дома и
стояли теперь как раз перед той дверью, о которой только что говорил
Генри. Дом возвышался над нами как огромная черная скала и напоминал
страшное уродливое лицо. Даже не лицо, а человеческий череп. Два окна на
верхнем этаже выглядели как две безжизненные черные глазницы. Совершенно
черные и, казалось, бездонные.
Тем временем Генри продолжал свой рассказ, решив, видимо, непременно
закончить его, прежде чем мы войдем в дом:
- Только через минуту глаза его привыкли к темноте, и он, к своему
ужасу, смог увидеть какую-то огромную серую глыбу, отдаленно напоминающую
своими очертаниями человеческое тело. Это нечто ползло по полу, оставляя
за собой скользкий серый след. Это почти бесформенная отвратительная куча
подползла к стене и из нее показался какой-то выступ, напоминающий
человеческую руку или что-то вроде человеческой руки. Эта рука оторвала от
стены доску, за которой было что-то вроде тайника, и вытащила оттуда
кошку, - тут Генри сделал небольшую паузу.
И я и Берти пританцовывали на месте от холода и с силой хлопали
ладонями одна об другую, чтобы хоть как-то согреться, но ни один из нас не
испытывал особенно сильного желания войти вовнутрь.
- Это была дохлая кошка, - продолжил Генри. - Дохлая разлагающаяся
кошка. Она была совершенно окоченевшая и раздутая от гниения... Почти вся
она была покрыта мелкими белыми кишащими червями...
- Хватит, Генри! - взмолился Верти. - Ради Бога, перестань
пожалуйста!
- Он вытащил ее и съел на глазах у мальчика...
От этих слов меня сразу же чуть не вырвало и мне стоило больших
усилий сдержать рвотный спазм.
- Вот тогда-то Тимми как раз и убежал, - мягко закончил Генри.
- Я думаю, что не смогу подняться туда, - послышался голос Берти.
Генри ничего не сказал на это, только пристально посмотрел на него,
на меня и снова на него.
- Думая, что нам, все-таки стоит подняться, - наконец, проговорил он.
- В конце концов, мы просто должны занести Ричи его пиво, за которое он
уже заплатил.
Берти замолчал, и все мы медленно поднялись по ступеням к парадной
двери и, как только мы открыли ее, в нос нам ударил сильный запах гниения.
Вы никогда не бывали, случайно, жарким летним днем на овощехранилище,
где сгнила большая партия яблок? Запах, могу вас уверить, не из приятных -
очень тяжелый и резкий, буквально обжигает слизистую носа. Так вот здесь
было еще хуже, только здесь это был не совсем запах гниения - это был
запах разложения, который невозможно перепутать ни с чем другим - так
называемый трупный запах.
В холле первого этажа был только один источник света - слабенькая,
едва горящая лампочка на стене, которая еле-еле освещала лестницу, ведущую
наверх, в зловещую темноту.
Генри поставил свою тележку у стены и достал из нее коробку с пивом,
а я попробовал нажать на выключатель у лестницы, чтобы включить освещение
второго этажа, как я и думал, у меня из этого ничего не вышло.
- Давай-ка лучше я понесу пиво, - послышался дрожащий голос Берти, -
а ты лучше приготовь-ка свой пистолет.
Генри не возражал. Он вытащил его из кармана, снял с предохранителя,
и мы медленно двинулись вверх по лестнице - впереди Генри, за ним - я,
сзади нес коробку с пивом Берти. Поднявшись на второй этаж, мы
почувствовали, что запах, и без того не из самых приятных, стал еще более
отвратительным и сильным. Это был уже не запах, а настоящее Зловоние.
Я вспомнил, как однажды, когда я жил одно время в Леванте, у меня
была собака по кличке Рекс. Довольно безмозглый был пес и всегда очень
неосторожно переходил дорогу. Однажды, когда я был на службе, он попал
таки под машину и целый день, умирая, пролежал на обочине дороги с
вывернутыми наружу кишками. А погода стояла очень жаркая. Боже, что за
запах был от них, когда я, возвращаясь вечером домой, увидел бедного
Рекса! Он разлагался буквально заживо! Спасти его было уже невозможно и
мне оставалось только одно - прикончить его и избавить этим его от
мучений. Сейчас запах был почти таким же, только намного сильнее - запах
разлагающегося мяса, пораженного личинками мух, грязный, отвратительный
запах тухлятины.
- Господи, как же соседи все это терпят? - пораженно воскликнул я.
- Какие соседи? - странно улыбнувшись, обернулся ко мне Генри и
указал кивком головы на толстый покров пыли, равномерно лежащий решительно
на всем вокруг.
- Кто, интересно, владелец этого дома, - поинтересовался Берти,
поставив коробку с пивом на стойку перил на конце лестничного пролета и
переводя дыхание. - Гэйтью, кажется? Странно, как он до сих пор не выселил
отсюда этого вонючку?
- Кто его выселит, инвалида? - усмехнулся над ним Генри. - Ты, что
ли?

Добавлено (02.10.2007, 16:17)
---------------------------------------------
Берти промолчал.
Мы двинулись, наконец, по третьему пролету - самому узкому и крутому
из всех. Здесь было намного теплее, чем внизу. Где-то громко шипела и
булькала батарея парового отопления. Смрад здесь был настолько ужасным,
что от него все переворачивалось внутри.
На третьем этаже был небольшой коридор, в конце которого виднелась
дверь с глазком - дверь Ричи Гринэдайна...
Верти тихо вскрикнул и прошептал:
- Смотрите-ка, что это у нас под ногами?
Я посмотрел на пол и увидел небольшие лужицы какого-то непонятного
слизистого и вязкого вещества. Пол был застлан ковром, но в тех местах,
где были лужи, он был ими полностью съеден до самого пола.

Генри шагнул в сторону двери, и мы двинулись вслед за ним. Не видел,
чем в тот момент занимался Берти, я же тщательно вытирал подошвы ботинок
об чистые участки ковра. Генри вел себя очень решительно. Он поднял
пистолет и громко постучал его рукояткой в дверь.
- Ричи! - крикнул и по его голосу никак нельзя было сказать, что он
чего-нибудь боится, хотя лицо его было смертельно бледным. - Это я, Генри
Памэли из НОЧНОЙ СОВЫ. Принес тебе пиво.
Никакой реакции из-за двери не было, наверное, целую минуту. И вдруг
раздался голос:
- Где Тимми? Где мой мальчишка?
Услышав этот голос, я чуть не убежал от страха. Это был совершенно
нечеловеческий голос. Это был какой-то странный низкий булькающий звук,
похожий на то, как если бы кто-то с трудом произносил слова, забив себе
рот полу-жидким жиром.
- Он в моем магазине, - ответил Генри. - Я оставил его там, чтобы
жена хоть покормила его по-нормальному. Ведь он отощал у тебя как
бездомная кошка.
За дверью опять воцарилась тишина и через минуту-другую послышались
ужасные хлюпающие звуки, как будто бы кто-то шел в резиновых сапогах по
вязкой слякоти. И вдруг этот страшный голос послышался прямо по другую
сторону двери.
- Приоткрой немного дверь и поставь пиво у порога, - пробулькал
голос. - Потяни за ручку сам - я не могу этого сделать.
- Одну минутку, Ричи, ты можешь сказать, что с тобой случилось? -
спросил Генри.
- Не будем об этом, - резко ответил голос и в нем послышалась злобная
угроза. - Просто приоткрой дверь, втолкни мне сюда пиво и уходи!
- Слушай, Ричи, а может, тебе еще дохлых кошек принести? - спросил,
нервно улыбаясь Генри, но голос его был не особенно веселым. Дуло
пистолета смотрело теперь не вверх, а прямо на дверь.
Неожиданно в моей памяти всплыли три события, взволновавшие недавно
всю округу. О том же самом, наверное, подумали в тот момент и оба мои
спутника. Недавно, как раз в течение трех последних недель, в нашем
городке бесследно пропали три молоденькие девушки и какой-то пожилой
служащий Армии спасения. Их исчезновение было покрыто мраком тайны -
никто, включая их ближайших родственников и друзей, ничего не слышал о
том, что они собирались куда-нибудь уезжать, и никто не имел ни малейшего
представления о том, где они могут находиться. Все поиски их были
безрезультатны... От этих мрачных мыслей смрад разложения сразу как бы
удвоился.
- Поставь пиво у двери и проваливай отсюда или я сейчас сам выйду за
ним! - угрожающе пробулькало из-за двери.
Генри сделал нам знак, чтобы мы отошли назад, что мы и не замедлили
сделать.
- И правда, Ричи, выходи-ка лучше сам, - с вызовом произнес Генри и
напряженно вытянул обе руки с крепко зажатым в них пистолетом прямо на
дверь, приготовившись выстрелить в любой момент.
На некоторое время все стихло опять, и я уже было подумал, что на
этом все и закончится. Вдруг дверь с треском распахнулась. Удар,
нанесенный по ней с той стороны, едва не сорвал ее с петель и не расколол
пополам. Дверь выгнулась, с силой ударилась в стену и... на пороге
появился Ричи.
Уже через секунду, буквально через секунду мы с Верти, ополоумевшие
от страха, кубарем скатились с лестницы, как перепуганные школьники, и
стремглав вылетели на улицу, спотыкаясь и поскальзываясь в сугробах.
Не оборачиваясь, мы услышали, что Генри быстро выстрелил три раза
подряд. Выстрелы отдались глухим эхом в стенах пустого дома и затихли.
То, что я увидел за мгновение до того, как рвануть наутек, я не
забуду никогда в жизни... Это была какая-то огромная колышущаяся
желеобразная волна серого цвета, имеющая смутные очертания человеческого
тела и оставляющая за собой такой же отвратительный скользкий след.
За эти считанные доли секунды, которые, казалось, растянулись на
несколько минут, я успел р


Я ищу таких как я
Сумасшедших и смешных,
Сумасшедших и больных,
А когда я их найду
Мы уйдём от сюда прочь,
Мы уйдём от сюда в ночь.
Мы уйдём из зоопарка...
 
VivalzarDДата: Вторник, 02.10.2007, 21:01 | Сообщение # 56
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 697
Статус: Offline
какой нахрен пистолет? тут костюм химзащиты нужен, ведро хлорки и бактерицидный ультрафиолетовый излучатель smile так что не вернется мужик нифига smile а если и вернется - то все равно ни с чем smile
можно снести. VivalzarD


With best regards from -=: VivalzarD :=-
 
МегераДата: Среда, 03.10.2007, 06:17 | Сообщение # 57
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 16
Статус: Offline
Три бабочки заспорили о Сути огня
Первая подлетела к огню, покружилась вокруг и возвратившись сказала:
- Огонь светит
Вторая подлетела к огню слишком близко и опалила крыло, вернувшись она сказала:
- Он жжется!
Третья бабочка подлетев к огоньку скрылась в пламени...
Она узнала то, что хотела узнать, но не смогла поведать об этом оставшимся...
Потому Знающий молчит, а Говорящий не знает

Добавлено (03.10.2007, 06:17)
---------------------------------------------
еще хочу добавить притчу) слышала её давно и как то она меня зацепила
два человека шли по пустыне и каждый нес свой крест,
первый все время взывал к Богу
- Господи помоги снести крест, слишком тяжек..
А второй нес свой крест молча, не ропча принимая его как данность
Бог услышал молитвы первого человека и сделал его крест легче, так продолжалось до того, пока крест не превратился в прутик - а Испытание в прогулку,
второй же продолжал нести свой крест молча, не прося ничего для себя и терпя насмешки первого...
наконец испытание было пройдено, Путники подошли к пропасти, на другой стороне был Оазис...но они еще оставались на стороне пустыни...
наконец тот, который нес свою ношу молча, перевалил крест через пропасть и перешел на ну сторону, а второй так и остался в долине пустыней, - стороне боли...с прутиком в руках...


Человек не свойство характера,
А сделанный им Выбор
 
Лорелея_да_КассарДата: Среда, 03.10.2007, 09:03 | Сообщение # 58
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 871
Статус: Offline
Мегера,

Cлавные притчи... очень понравились)))

Жила-была на свете Любовь. И был у нее, как полагается, Предмет Любви. Им было очень хорошо вместе, Предмет смотрел на Любовь влюбленными глазами и говорил:

«Я тебя люблю!»

А она расцветала от этих слов и была для своего Предмета самой воплощенной Любовью.

Но время шло, и Предмет всё реже стал смотреть на Любовь так, как раньше.

Ей теперь приходилось самой спрашивать:

«Ты меня любиШь?..»

«Что? - отвечал Предмет. А, ты об этом... Конечно, люблю. Не веришь?»

Любовь, конечно, верила - и доверчиво прижималась щекой к плечу своего Предмета.

Так Любовь стала Верой.

Она верила своему Предмету безоглядно, даже когда он стал реже появляться дома, даже когда от него стало пахнуть чужими духами.

А потом Предмет и вовсе пропал, и верить стало некому. От Предмета остались какие-то мелочи: зубная щётка, сношенные тапочки, треснувшая кружка. Вера ничего не выбрасывала.

«Это глупо, конечно,- думала она.- Бессмысленно даже надеяться... Но вдруг он всё-таки вернется?»

Вера, конечно же, не может существовать без Предмета Веры.

Так Вера стала Надеждой. Надежда - беспредметна. Она живёт - и ждёт. Живёт - и надеется. Она умирает последней - и всё никак не умрёт. Ей нельзя умирать, потому что после нее придёт Ненависть.

Надежда должна держаться до последнего...


Достигнув потолка, начинаешь понимать, что выше начинается чей-то пол...
 
МегераДата: Четверг, 04.10.2007, 07:38 | Сообщение # 59
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 16
Статус: Offline
Встретились как-то Любовь и Дружба.
Любовь спросила:
-Зачем на свете нужна ты, если есть я?
Дружба ответила ей:
-Чтобы оставлять улыбку там, где ты оставляешь слёзы.

Добавлено (04.10.2007, 07:31)
---------------------------------------------
Фермер приобрел породистого скакуна за довольно внушительную сумму, но
через месяц конь вдруг заболел. Фермер позвал ветеринара, и тот,
обследовав коня, заключил:
- Ваш конь заразился опасным вирусом, ему надо давать вот это лекарство в течение трех дней. Через три дня я приду его проведать, и если он не поправится, придется его усыпить.
Весь этот разговор слышала находящаяся рядом свинья. После первого дня приема лекарства конь не выздоровел. Свинья подошла к нему и сказала:
- Давай, дружок, вставай!
На второй день – то же самое, лекарство на коня не действовало.
- Ну давай же, дружок, вставай, а то тебе придется умереть, -
предупредила его свинья.
На третий день коню опять дали лекарство и вновь безрезультатно.
Пришедший ветеринар сказал:
- К сожалению, у нас нет выбора, коня нужно усыпить, потому что у него вирус, который может перекинуться на других лошадей!
Услышав это, свинья побежала к коню и давай орать:
- Ну давай же, ветеринар уже пришел, ты должен подняться – сейчас или никогда! Вставай же быстрее!!!
И тут конь вдруг поднялся на ноги и побежал!
- Какое чудо! – воскликнул фермер. – Это надо отпраздновать! По такому случаю зарежем свинью!
dry стоит задуматься, правда?)

Добавлено (04.10.2007, 07:38)
---------------------------------------------
Однажды один юродивый повстречал Гарун аль-Рашида Багдадского.

— Ты откуда идёшь, странник? — спросил правитель.

— Из ада, — ответил тот.

— И что же ты делал там?

— Нужен был огонь, чтобы раскурить трубку, и я решил спросить, не поделятся ли жители ада им со мной.

— Ну, и как, взял огня? — спросил Гарун аль-Рашид.

— Нет, тамошний царь ответил, что у них нет его. Я, конечно, спросил, как же так? На что хозяин ада ответил:

«Говорю тебе, у нас нет здесь огня, каждый приходит со своим собственным».

***

Ученик спросил Мастера:

— Насколько верны слова, что не в деньгах счастье?

Тот ответил, что они верны полностью. И доказать это просто. Ибо за деньги можно купить постель, но не сон;

еду, но не аппетит;

лекарства, но не здоровье;

слуг, но не друзей;

женщин, но не любовь;

жилище, но не домашний очаг;

развлечения, но не радость;

образование, но не ум.

***

Однажды Бог сказал человеку:

— Я могу исполнить любое твоё желание! Но учти: что бы ты ни попросил, твоему соседу этого будет дано в два раза больше.

Человек, не задумываясь, сказал:

— Тогда выколи мне один глаз!


Человек не свойство характера,
А сделанный им Выбор
 
Лорелея_да_КассарДата: Четверг, 04.10.2007, 09:06 | Сообщение # 60
Генерал-лейтенант
Группа: Модераторы
Сообщений: 871
Статус: Offline
Цыплёнок

Это было в Индии. В Индии, где боги ближе к земле, и от их благодатного дыхания на земле случаются чудеса. Такое чудо случилось в Пенджабе.

Жил-был в Пенджабе великий раджа. Премудрый и славный. От Ганга до Инда гремела слава его. Даже далёкие страны наполнялись благоуханием его ума. Из далёких стран сходились люди послушать его мудрости. Божество сходило к нему и беседовало с ним, и говорило его устами народу. И он всех принимал под тенью развесистого баобаба. Он был богат и могуч, но оставил всё и удалился в лес, и поселился там, далеко от людей и близко к божеству. Целыми днями он стоял на коленях, устремив к небу восторженный взор. И видел он в голубой эмали божество, доброе и грустное, с печалью и любовью смотревшее на землю. Когда же приходил кто, старый раджа прерывал для него своё созерцание божества и беседовал с пришедшим, пока тот хотел. И обращались к нему с вопросами, сомнениями все, кто хотел.

Кругом кипели войны, совершались насилия, носилось горе, — и на всё, как эхо, откликался из глубины леса страдавший и молившийся старый раджа. Его голос то гремел, как раскаты небесного грома, то проносился, как проносится по цветам лёгкое дыханье весеннего ветерка. Грозный к сильным, полный любви к слабым. И звали мудреца индусы «Великая Совесть».

Так жил в глубине леса старый, ушедший от всех благ мира раджа. У него были враги. Они кричали:

— Зачем он ушёл от мира и не живёт, как прилично радже?!

— Он делает это ради славы!

— Из лицемерья!

— Он пресытился!

И были около него хуже, чем враги, — его ученики. Они тоже бросили всё, хотя им нечего было бросать. Они тоже отказались от всего, хотя им не от чего было отказываться. Они жили также под сенью окрестных деревьев, выбирая для этого баобабы, потому что великий учитель жил под баобабом. Они носили лохмотья, которые тлели у них на теле. Они ползали на брюхе, боясь раздавить ногой насекомое в траве. Встречаясь с муравьем, они останавливались, чтобы дать ему время уползти с их пути и не задавить его. И считали себя святыми, потому что, дыша, закрывали рот рукою, чтобы нечаянно не проглотить и не лишить жизни маленькой мошки. Подражая великому учителю, они также целыми днями стояли на коленях и смотрели, не отрываясь, вверх, хотя он видел в небе божество, а они видели только кончик своего носа.

И вот однажды учёный раджа заболел. Смутились все кругом, что уйдет из мира Великая Совесть, и бросились к инглезским врачам с мольбою:

— Спасите нам его.

Инглезские врачи, посоветовавшись с их мудростью, сказали:

— Старый раджа истощён. Возьмите цыпленка, сварите его и дайте пить больному. Это подкрепит его силы.

Сейчас же принесли цыпленка. Но факиры закричали голосами, дикими, как вой шакалов:

— Что? Не он ли, когда голод изнурял нас, отдавал свой рис муравьям, потому что и муравьи в голодный год голодны также. Не он ли говорил: «Не убивайте». И вы хотите напоить кровью его сердце. Убить живое существо, чтобы спасти его.

— Но он умрёт.

— Но мы не допустим убийства!

И старый раджа умер. А цыплёнок остался жив.

Боги близко живут к земле в великой таинственной Индии. Увидав то, что происходило, Магадэва улыбнулся печальной-печальной улыбкой и вычеркнул завет, что начертал на золотой доске: «Не поклоняйся идолу…». И написал с грустной улыбкой: «Не поклоняйся цыпленку».

Источник: Дорошевич В. М. Сказки и легенды


Достигнув потолка, начинаешь понимать, что выше начинается чей-то пол...
 
ФОРУМ » Наследие нашей цивилизации. Наука. » Философия. » Притчи (Справедливая цена)
Поиск:

Copyright MyCorp © 2024Сайт управляется системой uCoz